Снежная вакансия

На мою удачу, в зверинце были все, кто мне нужен. Сам Тобиас, Селеста Сантини, три перепуганных студентки с факультета зоомагии и, разумеется, козырь номер один – огнежаб.

Вот только монна Сантини, услышав, что я планирую взять Лютика, пришла в исступление.

– Он не выносит низких температур! А еще темноты, громких звуков… Как ты понесешь его туда?! А если уронишь? Если ведьма заразит его спорами ядовитого плюща и потом будет использовать как фамильяра?

– Споры не поднимаются высоко, они тяжелее воздуха, – вдруг заговорил Тобиас. – Я заметил, что Тимея распыляет их не выше человеческого роста, так? И на удар сверху тоже не рассчитывает, все ее внимание сконцентрировано сейчас на ребятах.

– И что это меняет? – Селеста поджала губы. – Лютик не умеет летать, если ты не заметил.

– Лютик – нет. – Ветури взглядом указал на ближайшее стойло. – А Нимфа и Черничка?

– У Зефира тоже крыло зажило, – подключилась к разговору Альва, третьекурсница с факультета зоомагии.

Не знаю, кто на этом факультете отвечал за придумывание кличек питомцам, но этого человека следовало бы уволить без выходного пособия. И ладно еще Зефир – пегас все-таки был белым, так что это сравнение куда ни шло. Но видели бы вы Нимфу и Черничку, двух грифоних! Так вот услышишь кличку, закроешь глаза – и представляешь себе милую домашнюю кошечку, ласковую и пушистую. Открываешь – а над тобой нависают устрашающие морды с острыми клювами и перьями размером с ножи для разделки мяса.

– Вы что, издеваетесь?! – возмутилась монна Сантини. – Я не могу рисковать своими питомцами! Они не готовы, не надрессированы, не приспособлены… Они могут умереть…

– Думаю, если их некому будет кормить, они тоже умрут, – возразила Мойна. – Хочешь защитить зверье – помоги. Раз уж даже я согласилась…

– Гляньте-ка, люди добрые, защитница выискалась! – вдруг подал голос Дымок. – Своего родного фамильяра бросила, а теперь, вишь, в спасатели заделалась!

Енот всем своим видом изображал пленного красного партизана. Красного отчасти потому, что морда его была перепачкана соком ягод, стыренных из соседней клетки у какой-то райской пташки. Дымок, вцепившись в прутья, осуждающе смотрел на бывшую хозяйку.

– Злишься? – вздохнула старуха. – Ну, злись, что уж, имеешь право. Я бы попросила прощения, но тебе ли не знать, почему я хотела уйти!

– Я думал, мы семья… – надулся серый.

Помириться ведьме с фамильяром не удалось. Снаружи послышался шум, мы прильнули к узкому запотевшему окошку: операция по поимке Тимеи Эйд Хаан началась. К воротам уже летели первые вонегубки, внося смятение в ряды зараженных студентов. Даже будучи под контролем ядовитой, они все равно шарахались от ядреного запаха, наталкивались друг на друга.

– Пора, – кивнула мне Мойна и направилась к заднему выходу из зверинца, но у самой двери обернулась и окинула Тобиаса долгим взглядом. – Не поминайте лихом! – И растворилась в зимних сумерках.

18 Благородная жертва

К холоду я в целом отношусь терпимо. К высоте – тоже. Но откуда мне было знать, что вместе они – абсолютно убойное сочетание?!

Я прижималась к жестким колючим перьям на загривке Чернички. Ветер пронизывал до костей, от потоков морозного воздуха выступали слезы и тут же застывали на ресницах, превращаясь в иней.

Вот скажите, у вас когда-нибудь замерзали глаза? А у меня – да! Видимость была примерно такая же, как из машины, у которой обледенело лобовое стекло. И если бы не Тобиас, сидящий за моей спиной, зад бы у меня точно так же обледенел.

А ведь я еще по глупости собиралась лететь одна! Мол, зачем перегружать грифона, ей не понравится… Да только благодаря Ветури меня до сих пор не скинули! Как две истинные женщины, мы с Черничкой сразу друг друга невзлюбили. То ли она прочла мои мысли насчет ее уродливой морды, то ли я просто больно цеплялась за перья, но… Короче, не срослось.

Подо мной все время что-то недовольно бурчало и клокотало. Из-за свиста ветра и пения Дымка я почти ничего не слышала, но телом ощущала возмущенное бурление внутри грифона.

Ах да! Дымок. Вы сейчас, наверное, подумали: откуда там взялся Дымок и с чего бы ему петь? Так вот, еноту выпала честь нести огнежаба. Селеста Сантини сочла, что серый лучше всего сможет защитить Лютика от обморожения своим мехом. Поэтому Дымок сидел между мной и Тобиасом, баюкая взрывоопасную лягушку и напевая колыбельную, чтобы та не рванула раньше времени.

Возможно, со стороны это казалось бы трогательным, если бы текст колыбельной не перемежался проклятиями и ругательствами. Ну еще бы! Дымок и так не отличался героизмом и благородством, а уж рисковать собой ради спасения архимагов в его планы вообще не входило.

– За какие же грехи ты достался мне, лягух, – ласково напевал мне в лопатки серый. – Взять бы выбросить тебя, чтобы испустил ты дух. А-а-а, спи-засыпай, лучше сразу вечным сном…

– А нельзя как-то подобрее? – возмутился Тобиас. – Он же все понимает!

– Ах, он понимает все? Вот бы сам его и нес! – пропел в ответ Дымок, и больше у Ветури возражений не нашлось.