Снежные холмы

– К чему этот бессмысленный разговор? Отпусти меня!

В его синих глазах читается обида, злость и недоумение. Он пьян, и считает, что ему все по плечу. Глядя на него, меня не сковывает страх. Только гадко становится на душе.

– Знаю, что ты думала обо мне. Мечтала. Смотрела на экран своего мобильника, в надежде, что я позвоню. Или напишу сообщение, в котором буду извиняться за то, что ушел. И вот, я перед тобой! Извиняюсь сейчас, но только потому, что ты считаешь это нужным! Я не изменил тебе, не обманул, а просто решил оставить тебя на время. Чтобы ты успокоилась, привела свои мысли в порядок. Ведь ты же словно одурела, Ань. Не разговаривала, не обращала внимания на меня, как будто я не существовал вовсе!

Его прорвало словно плотину. Он сжимает мою руку крепче всякий раз, когда я пытаюсь ею пошевелить. Едкий парфюм врезается в мой нос сильнее, чем запах виски изо рта. Музыки по-прежнему нет, но я успокаиваю себя, что из-за гула и чужих разговоров – наш с ним никому не слышно.

– Просто скажи, ты рада увидеть меня снова?

– Нет.

– Не ври, ты ведь скучала! Когда по-настоящему любишь…

– Ты идиот?! – перебиваю я. – Мне абсолютно все равно на тебя! Отвали!

Он внимательно смотрит в мои глаза, как будто пытается найти признаки лжи. Но все его попытки тщетны. Я говорю правду.

– Вот значит как.

– Неужели ты думал иначе? – с сарказмом добавляю я, поправив сумочку.

Он усмехается и залпом допивает свой виски с колой. Громко ставит стакан и впивается в меня обозленными глазами.

– Че-е-ерт возьми! Не думал, что смерть тетушки так сильно тебя подобьет! Она ведь просто тетка!

Не задумываясь, дергаю руку, что сжимает Паша, и со всей силы ударяю его по лицу. Звук звонкого шлепка, кажется, разносится по всему залу и привлекает внимание пьяных зевак. Моя ладонь горит, а по телу разносится кипящая дрожь, точно вот-вот пробудится вулкан. Мне с трудом удается слезть с высокого стула и протиснуться сквозь изумленную толпу. Я практически ничего не вижу перед собой, все размыто из-за накатывающих слез.

Врываюсь в гардеробную и среди кучи чужой одежды с трудом нахожу свой пуховик. Несколько парней и девушек хихикают, глядя на то, как я пытаюсь быстро застегнуть молнию и намотать на шею длинный шарф.

Морозный воздух остужает мое горячее лицо, как только я выбегаю на улицу. Сжимаю в руках шапку, и если бы у меня была еще одна, я бы порвала эту в клочья.

Боже, а ведь я, кажется, любила этого человека. Любила!

Нет.

Не любила. Я была благодарна ему, уважала его и мне нравилось то, какими легкими и незамысловатыми были наши отношения.

«Не знаю, но, он не твой тип. Просто не твой, и все тут!» – говорила Вика с самого начала наших с Пашей отношений.

Господи, как же она была права. Может стоит позвонить ей и рассказать, каким козлом он оказался?

Говорит, что Лара просто тетка! Представляешь? Просто тетка?! Она была для меня всем!

Слезы текут по лицу, оставляя холодные тонкие дорожки. В голове проносится все, о чем я думала в те первые мучительные для меня недели, когда я жила в полном одиночестве, в квартире, где все напоминало мне о Ларе. Это тяжелые мысли, больные и острые.

Набрасываю на голову капюшон и бросаюсь вперед. Быстро прохожу мимо нескольких мужчин, курящих в сторонке и не обращающих на меня никакого внимания. Пытаюсь не думать о Веронике, которая, возможно, сейчас вернулась в бар и ищет меня. Мне нужно побыть одной, нужно остыть и прийти в себя.

Дойдя до узкой безлюдной тропинки, я останавливаюсь. Пытаюсь отдышаться, но морозный воздух слишком тяжелый и колючий. Горло горит, мне хочется пить. Пытаюсь дышать носом и закрываю глаза, вслушиваясь в лесные шорохи. Вдалеке слышится рев снегоходов, а позади – отдаленный девичий смех.

Холод проникает в капюшон, я чувствую как он охлаждает вспотевшую шею. Могу запросто заболеть, но сейчас мне все равно. А быть может, заболею так сильно, что ни одно лекарство не сможет помочь мне и я умру.

Снег скрипит как пенопласт. Неприятный звук доносится сзади и становится все громче и громче. С каждой секундой.

Медленно открываю глаза и, прищурившись, смотрю на тусклый желтый фонарик в сугробе. Рядом с ним снег завороженно сверкает.

Кто-то тяжело дышит за моей спиной, словно пробежал стометровку. Я не хочу, что бы этим человеком оказался Паша. Не хочу его видеть. Ненавижу его за то, что он сказал мне.

– У тебя тяжелая рука! – кричит он мне в спину. Его голос за несколько минут стал развязнее. Видимо, перед выходом не отказался от очередной порции виски. – Если бы ты сжала кулак, то с легкостью выбила мне зуб.

Противно слышать его голос. Не оборачиваясь и не говоря ему ничего в ответ, иду вперед поспешными шагами.

– Стой-стой! Куда же ты, драчунья?

Я молча иду вдоль по узкой тропе, и снег громко хрустит под ногами.

– Стой же ты! – выкрикивает он и хватает меня за локоть. – Остановись, я сказал!

– Отпусти меня! Ты просто кретин, Паша.