Снежные холмы

Защелкнув крепление, протягивает мне большие теплые перчатки с узкими ремешками на кистях. Неохотно стягиваю свои варежки и засовываю их в карманы пуховика.

Знаю, что он следит за каждым моим движением, словно притаившийся зверь в засаде, и меня это страшно выводит из себя. Ей-богу, никак не могу понять его намерений, но в чем точно не сомневаюсь – что-то этому типу нужно от меня. Иначе, зачем приезжать сюда посреди ночи? Чтобы отвезти «домой»? Ну да, очень мило с его стороны, особенно после того, как назвала его козлом. Хотя, вообще-то я не говорила этого в лоб, верно? Это же метафора да и только.

Крепко затягивает ремешки на моих перчатках и надевает такие же на свои руки. Указывает на сиденье, предварительно отряхнув с него снег, и я, наконец-то, сажусь.

Бог мой, пока соберешься куда-то ехать на этой штуковине – полжизни на сборы уйдет!

Пытаюсь ухватиться за боковые ручки, что были на снегоходе у Стаса, но не могу их нащупать. С трудом опускаю голову – в шлеме она очень тяжелая – и вижу, что ничего подобного здесь нет.

Судорожно ищу какую-нибудь опору, за которую могла бы держаться, и нащупываю за спиной что-то вроде решетки. Когда мужчина садится впереди меня, я крепко цепляюсь за нее, в надежде, что смогу удержаться на месте. Однако сидеть с заведенными за спину руками крайне неудобно.

Снегоход издает громкий рык, и мы резко трогаемся с места. Мчимся по расчищенной дороге меньше минуты и через несколько метров съезжаем на небольшом склоне в сторону леса. Здесь очень темно, а снег настолько глубокий, что всякий раз, когда приходится объезжать какое-нибудь дерево, снегоход кренится то вправо, то влево; закрываю глаза, потому что безумно боюсь свалиться и сломать себе шею. В очередной из таких резких маневров мне становится настолько страшно, что я машинально хватаюсь за мужской пуховик, а с очередным скачком и вовсе прижимаюсь к широкой спине, думая лишь о том, как бы не остаться калекой.

Он ведь нарочно так носится, чтобы я вылетела из сиденья! Газует так резко, что нос снегохода вздымается в небо, а моя пятая точка съезжает назад. Если хочет продемонстрировать свое мастерство, что ж – браво, так держать! Но, можно я слезу и пойду пешком?

Громко кричу и еще крепче прижимаюсь к бесшабашному водителю. С ужасом смотрю по сторонам и, когда нос снегохода в очередной раз подскакивает, мы летим вперед. Это уже не лес, а огромная белоснежная долина, откуда видны сверкающие холмы. Вьюга портит картинку, но я уверена, это именно то место, откуда и было сделано мое самое любимое фото.

Какого черта?

Почему мы едем здесь? Неужели в обход? Или он намеревается вывезти меня за пределы «Холмов» и помахать рукой на прощанье? Мол, дальше иди сама, куда хочешь и как хочешь, но здесь ты больше не работаешь!

Останавливаемся мы через несколько минут и уже в лесу. По крайней мере, мне так кажется. Я не чувствую рук, потому что они онемели от напряжения. И еще, меня снова укачало.

Он слазит первым, и не снимая с себя шлем, принимается стягивать мой. Издаю недовольный писк, потому что мои уши едва не остаются внутри, но этот грубиян даже не собирается извиняться. А стягивая подшлемник, как будто нарочно вырывает несколько волос на моей макушке.

Опускаю голову и с трудом дышу; тошнота то накатывает, то плавно уходит, а головная боль ту же спешит напомнить о себе.

Сейчас отдышусь и скажу ему такое «спасибо», что мало не покажется.

– В чем дело? – Освободившись от шлема, он наклоняется ко мне, стараясь заглянуть в глаза. И, когда я ничего не отвечаю, этот деспот со злой усмешкой добавляет: – Опять спишь что ли?

Небрежно набросив на мою голову капюшон, делает шаг назад и приказным тоном заявляет:

– Вставай и иди в дом.

Да у меня уже все чешется от этой командирской манеры общения. Так и хочется запульнуть по его наглой морде огромным снежком.

– Меня укачало! Могу я хоть немного отдышаться?!

– В доме подышишь. Быстро вставай!

Издаю недовольный стон и спрыгиваю на землю. Дышу ртом, но тут же получаю – да когда же это закончится?! – нагоняй:

– Носом дыши и иди в дом!

– Да как же тебя только люди терпят?! – взрываюсь я, скинув с головы капюшон, что мешает мне оглядеться.

Где это мы?

Вокруг лес, повсюду маленькие фонарики с тусклым желтым светом, а в нескольких шагах от нас – небольшой домик с косой темной крышей. В окнах горит свет, а во мне – тревога.

– Где гостиница? Или аптека? Куда ты меня привез?!

– Подальше от людей.

Он обходит снегоход, открывает небольшой квадратный багажник и с подозрительным спокойствием складывает туда свои перчатки.

– Надень капюшон и иди в дом.

– Что это значит? Зачем ты привез меня сюда?!

Мужчина медленно выдыхает, и белый пар тут же исчезает с резким порывом ветра.

– Хочу узнать тебя получше.

Что значит этот угрюмый тон? И какого черта он так пристально глядит на меня?

– Ч…чего?

– Пошли.

– Так, стой! Стой! – ставлю я руки перед собой, когда он намеревается подойти ко мне. – Это уже не…это не смешно, пожалуйста, отвези меня в гостиницу.

– У меня закончился бензин. Пошли в дом!