Снежные холмы

– Возвращалась домой с работы и стояла на остановке, ожидая свой автобус. Это была пятница. На выходных мы хотели в кино сходить… – Печально улыбаюсь, помня теплое солнечное утро того сентябрьского дня. Тогда, направляясь в университет, я и не подозревала, что этот осенний день навсегда окрасится для меня в черные цвета. – Автобус, который она ждала влетел в остановку и раздавил девять человек. По новостям показывали жуткие репортажи; их крутили несколько недель подряд, как будто специально пытались меня с ума свести. – Несколько секунд молчу, впиваясь пальцами в кожу головы. Домой в тот день я пришла поздно: после занятий в университете мы с однокурсниками решили зайти в один танцевальный бар, немного поболтать, узнать, как прошли летние каникулы, кто, где работал. И когда я вернулась домой в двенадцатом часу ночи, а Лары там не оказалось, я не на шутку заволновалась. Звонила ей, но телефон был отключен, потому что автобус раздавил его прямо в кармане ее пиджака. – Я звонила по больницам и совершенно не знала, что говорить, у меня заплетался язык от волнения. И, когда женщина в приемной попросила подождать немного, я все поняла… Поняла, что случилось что-то непоправимое. Наверное тогда я и зависла… Если бы все произошло не так внезапно, если бы я как-то подготовилась к этому… – Отчего-то усмехаюсь сквозь слезы, вспомнив, как Вика крепко держала меня за руку на похоронах, и не отпускала до тех пор, пока я не оказалась в пустой квартире.

– К этому невозможно подготовиться.

Уверенность в его твердом голосе настораживает меня. Прижимаю к себе колени и неотрывно гляжу в одну точку.

– Даже если бы она болела долгие месяцы, и ты точно знала, каков будет итог – все равно не смогла бы свыкнуться с утратой. Уж лучше внезапно, чем бесконечно вариться в одном и том же дерьме, наблюдая за неизбежным.

Не знаю, что сказать в ответ, хотя абсолютно не согласна с его мнением.

– Чем я напугал тебя вчера?

Несколько раз моргаю, удивляясь быстрой перемене в его тоне:

– Смеешься? – Он молчит, ожидая ответ, а я недовольно закатываю глаза и складываю руки на груди. – Ты сказал, что пристегнешь меня к батарее, или бросишь в холодный подвал. Этого недостаточно?

– Я же шутил.

– Привез меня черт знает куда.

– Ты чувствовала себя ужасно, а у меня было лекарство, – тут же объясняет он, и отчего-то его оправдывающийся тон заставляет меня улыбаться. – Разве у тебя есть аптечка?

– Нет, но…

– Вот и все, – отрезает он, а я поджимаю губы, совершенно сбитая с толку переменами его настроения.

Опять молчим, и за эти несколько минут я пару раз пытаюсь набраться храбрости и выяснить, какого черта он ведет себя как настоящий придурок.

Сначала искренне сопереживает мне, а уже через пару секунд поражает своей резкостью и грубым тоном.

– Как ты справляешься с этим…приступом самостоятельно? – вдруг спрашивает он обеспокоенным голосом.

– Вчера он случился впервые за последние месяцев семь. Я думала, что больше этот кошмар никогда не повторится, но ошиблась.

И снова тишина.

– Аня?

–…Да?

– Как ты себя чувствуешь? Сейчас. Ты что, смеешься?

Вообще-то я всего лишь недовольно хмыкнула.

– Я просто поражаюсь… Неважно. Все в порядке.

– Поражаешься чему?

Нервно улыбаюсь, проведя пальцем по носу и, выдохнув, объясняю:

– Ты очень странный. То есть… Наверное, не секрет, что иногда я очень боюсь тебя. Потому что ты… Смотришь на меня так свирепо, как будто я, – нервно усмехаюсь, сворачивая низ свитера. Будь здесь коробка со скрепками, я бы уже по третьему кругу их собирала. – Как будто я всю жизнь тебе испоганила.

Тишина длится очень долго, и я уже жалею, что сказала ему правду такими простыми словами. Стоило, наверное, как-то завуалировать мои глупые предположения, но сейчас я как будто на исповеди.

Да, иногда мне действительно становится не по себе, когда он либо звонит с очередными невыполнимыми заданиями, либо впивается в меня леденящими глазами. Разве я не могу высказать свои переживания?

Бросаю раздражительный взгляд на большой белый бойлер, прикрепленный к стене, и на выдохе объясняю:

– Я действительно отправляла сюда ремонтника, и он заверил меня, что все сделал.

– Ты не открываешь дверь, потому что боишься меня?

Мне кажется, или в его голосе отчетливо слышится глубокое разочарование?

–…Есть такое.

– Я ничего не сделаю тебе.

Обескураженная его несомненно опечаленным тоном, я судорожно пробегаю глазами по блестящей плитке на полу и спрашиваю первое, что приходит в голову:

– От чего ты такой?

– Какой «такой»?

– Ты можешь улыбнуться, но тут же прибить убийственным взглядом, словно я надоедливая муха. Тебе как будто…

– Что?

Прочищаю горло:

– Как будто тебе нельзя быть хорошим. Я имею в виду добрым и…все такое.

Боже, я сказала это вслух?

Детский сад.

– Вот скажи мне, ты винишь водителя автобуса в смерти своей тети? Хотела бы отомстить ему?

Господи, разговаривать с ним все равно что мчаться по извилистой дороге с резкими и затяжными поворотами!

– Странный вопрос…

– А ты подумай.