Снежные холмы

– Учитывая то, как долго ты ешь, он давно остыл. Пей сейчас же.

– А вдруг это отрава какая-нибудь?

Мужчина поджимает губы и по слогам повторяет:

– Пей сейчас же.

– Я хочу уехать отсюда, принеси мои вещи!

На пару секунд его глаза закрываются, а плечи заметно опускаются, словно он пытается подавить в себе необъяснимую ярость. Я молча наблюдаю за резкими переменами в его настроении и, вцепившись пальцами в кружку, судорожно пытаюсь придумать план побега.

– Это противовирусное. А вчера перед сном ты выпила противовоспалительное с жаропонижающим и как видишь, осталась жива, – объясняет он уставшим голосом. – Принести еще порцию супа?

Да как у него это получается? Еще пару секунд назад готов был взглядом меня испепелить, а теперь смотрит с такой неподдельной заботой, что я прихожу в глубокое замешательство, абсолютно не понимая, что творится в его голове.

–…Нет, спасибо. Я… Наелась.

Он стоит передо мной в ногах и внимательно изучает мое лицо. Его глаза то сужаются, то снова расширяются, а желваки на скулах медленно двигаются. Кажется, что его мозг совершает тяжелый мыслительный процесс, решает какую-то загадку, и клянусь богом, что-то подобное я уже видела.

Может, у меня и впрямь на лице что-то зашифровано?

– Почему ты не сказала мне?

–…Не сказала что?

– Что у тебя может случиться приступ паники. Почему ты не сказала мне об этом? – уже с явным недовольством объясняет он.

Чокнулся, да? Довел меня до состояния крайнего ужаса, а теперь еще и обвиняет, что не предупредила его?!

– И что было бы? – бросаю я, уставившись на него.

– Я бы не шутил так…

– Как?! – перебиваю, бросив на него озлобленный взгляд. – Не затащил бы меня сюда против моей воли? Или вместо холодного подвала, предложил бы мне отопляемый гараж?!

– Я был бы осторожен, – скрепит он зубами. – Это была всего лишь шутка. Откуда же я знал, что ты…

– Я оценила твой юмор, спасибо! Можешь смело идти на какое-нибудь телевизионное шоу и смешить народ.

– Если бы знал о твоих фокусах, – с нажимом говорит он, впиваясь в мои глаза, – то действительно был бы осторожен.

– В этом я очень сомневаюсь.

Стараюсь выдержать его сверлящий взгляд, но когда серые глаза заметно темнеют, опускаю голову и осторожно убираю поднос в сторону.

– И давно это? – спрашивает он раздражительно.

– Что «это»? – фыркаю я. – «Фокусы»?

– Эти приступы. Когда они появились?

– Думаешь, я буду с тобой это обсуждать?

– Когда они появились? – не унимается он.

– Тебя это не касается!

Поднимаюсь с кровати, поспешно поправив большие штаны.

– Это часто случается? Что нужно делать, когда это происходит? В Интернете всякая ерунда написана…

– О! Ты даже в Интернет залез. С ума сойти!

– Я серьезно! – рычит он. – Что нужно делать?!

– Нужно просто оставить меня в покое! – кричу я и пулей вылетаю из комнаты.

Большими шагами иду по широкому коридору и резко опускаю ручку первой двери слева, надеясь, что это туалет. Удача на моей стороне – судорожно запираю дверь и, закрыв глаза, прислоняюсь к ней спиной. Стараюсь глубоко дышать, но боль в грудной клетке не дает мне возможности набрать полные легкие воздуха.

Вдох – выдох. Один, два, три. Вдох – выдох. Один, два, три.

Уже несколько месяцев не повторяла про себя эти простые слова, что говорила себе всякий раз, когда чувствовала крадущийся ужас, превращающий мое нормальное состояние в неконтролируемое. Я думала, что избавилась от этого. С уверенностью считала, что все осталось далеко позади. Но вчерашняя ночь сорвала замок, и страх с острыми клыками вновь вырвался наружу.

Вдох – выдох. Один, два, три. Вдох – выдох. Один, два, три.

Следуя своему внутреннему голосу, приказывающему мне немедленно отвлечься от ядовитых мыслей, стягиваю с себя свитер и штаны, что с трудом держатся на моих бедрах. Пока готовлюсь к принятию душа, поспешно оглядываю комнату, выполненную в темных ненавязчивых тонах.

Подхожу к широкой белой раковине и включаю холодную воду. Несколько раз ополаскиваю лицо. Кончики волос намокают, и я небрежно отбрасываю их за плечи. Выключаю кран и крепко держусь за края прохладной раковины. Капли воды с лица падают на бортики, стекают по шее, приятно охлаждая кожу. Решительно отказываюсь смотреть на себя в зеркало, ведь знаю, что увижу бледное лицо с тусклыми глазами, а они явно лишены всякого смысла.

Отворачиваюсь. Останавливаю взгляд на корзине для грязного белья, на которую смотрела вчера, лежа головой на крышке унитаза, и невольно, в голове возникает отвратительная картина, заставляя меня съежиться.

Человек с своеобразным чувством юмора, молча держал у моего лба влажное полотенце и ждал, когда я приду в себя. И когда мне стало легче, поднял на руки и отнес в спальню. Он говорил со мной; его тихий и взволнованный голос успокаивал, и в тот момент я хотела находиться только рядом с ним. Бархатный голос убаюкивал, в нем не было привычной злобы, ярости и пренебрежения, лишь неподдельная забота и нужная мне безопасность.