Снежные холмы

Странно все это. Он может запросто пробудить во мне ужас, и так же легко внушить умиротворение. Какой-то разрушитель с волшебным голосом, ей-богу.

Совсем чокнулась.

Стою в душе под струями теплой воды уже несколько минут. Она смывает с меня следы прошлой ночи, но никак не может избавить от тяготы странных мыслей, что всплывают в больной голове.

На деревянной полке только мужской гель для душа и два шампуни. Замешкавшись, все же беру овальную баночку с темно-синим гелем и выдавливаю на ладонь несколько капель.

Интересно, что сказала бы Вика, узнав об этом садисте-юмористе. Наверняка, его суровая внешность привела бы ее в полнейший восторг. Ей всегда нравились мужчины с щетиной и опасным взглядом, на что у меня – абсолютная аллергия. Вообще не понимаю, что женщины находят в брутальных и угрюмых представителях противоположного пола? Разве доброжелательность и улыбка вышли из моды?

Через несколько минут открываю запотевшую душевую кабину и прохладный воздух в комнате обволакивает мое мокрое тело. В миг становится прохладно и я закутываюсь в серое полотенце, которое нахожу в небольшом узком шкафу. Подхожу к зеркалу, продолжая игнорировать свое отражение, и выдавливаю на палец несколько капель зеленой зубной пасты. Старательно натираю зубы и прополаскиваю рот, после чего, наконец, могу взглянуть на себя в зеркало. С мокрых волос капает вода, лицо бледное, а под глазами темные круги. Несколько секунд смотрю в невзрачную девушку передо собой и в мыслях всплывает красивое лицо Вики, с длинными изогнутыми ресницами, большими распахнутыми глазами и четко очерченными губами. В любое время дня и ночи моя подруга выглядит шикарно. Искренне надеюсь, что она будет счастлива на новом месте.

Протираю мокрое тело полотенцем и снова надеваю его вещи. Теперь, побывав в душе и воспользовавшись мужским гелем, я полностью пахну им. Не хочется признавать, но запах настолько приятный, что я бы не отказалась снова оказаться в его постели. Одной, разумеется! А еще, я бы возможно согласилась вновь послушать его голос. Записала бы на диктофон и слушала перед сном.

Опять меня повело невесть куда!

Быть может, он все же умеет быть приятным человеком? Просто в силу каких-то обстоятельств вынужден носить эту суровую маску, чтобы скрыть что-то от окружающих?

О чем я только думаю?! Этот изверг привез меня не пойми куда против воли, а я тут еще пытаюсь найти объяснение его диковатому поведению?

Недовольно фыркаю на себя и хватаюсь за дверную ручку, но неожиданно замираю.

А что будет, когда я снова увижу его? Вдруг этот ненормальный еще что-то выкинет, и я снова стану игрушкой для битья?

Ну, уж нет. Буду сидеть в этой комнате до тех пор, пока не высушатся мои вещи. Я не голодна. Вода под боком и туалет тоже. Все, что мне сможет понадобиться за пару часов у меня есть.

Киваю самой себе и опускаюсь на пол. Сажусь спиной к двери и откидываю голову, прижав колени к груди. Здесь я одна. В полной безопасности от внешнего мира и дурацких шуточек.

Сижу тихо, наблюдая за длинными темно-коричневыми плитками на стенах. На них какой-то вытянутый узор и золотистые вкрапления.

От нечего делать, считаю: раз плитка, два плитка, три, четыре, пять. Заканчиваю первый ряд у самого потолка на одиннадцатой, как неожиданно дверь за моей спиной вибрирует, и я перестаю дышать.

Тук-тук.

Молчу, хлопая ресницами.

– Аня? У тебя все нормально?

Голос напряженный, взволнованный.

– Да, – тихо отвечаю я, набрав в легкие воздух.

Жду, когда он снова скажет мне что-нибудь, но слышу лишь шорохи, прямо за дверью.

– Ты не голодна?

Он что, тоже сидит на полу, как и я?

Инстинктивно оборачиваюсь, пытаясь услышать его дыхание.

–…Нет.

Молчит очень долго, я даже засомневалась, что он вообще сидит здесь за дверью, ведь тишина так режет уши. Кажется, что всякий раз, когда я моргаю, шорох моих ресниц разносится по комнате шелестящими звуками конфетной обертки.

– Аня?

Я больно глотаю и снова оборачиваюсь.

Почему его голос такой нерешительный? Где привычная холодность и резкость?

– Давно это началось?

Набираю ртом воздух и медленно выдыхаю. Идея поговорить в формате «за стеной» отчего-то кажется мне вполне себе ничего. А что делать, если глядя друг другу в глаза, мы не можем нормально общаться?

–…Год назад. Когда… Моя тетя умерла и…мне было сложно…

– Вы были близки с ней?

– Она вырастила меня… С пеленок. – Вспоминаю, как в детстве она учила меня чистить картошку, и как я случайно порезала указательный палец, заставив ее метаться по квартире в поисках бинта, перекиси и лейкопластыря. Несмотря на боль, я хохотала так громко, как будто передо мной выступал клоун, разносивший нашу квартиру в поисках чего-то несуществующего. Молодая Лара же тогда решила, что у меня случился шок от вида крови и незамедлительно вызвала скорую помощь. Прочистив горло, я тихо добавляю: – Ее не стало слишком неожиданно, поэтому я… Потерялась.

– Мне очень жаль, – совсем тихо говорит он. – Как она умерла?