Снежные холмы

– Мм… Ну, водитель автобуса не был виноват, там другое… Неважно. Если бы не мое существование, все было бы иначе, – честно отвечаю я. – Моя мама не умерла бы, когда рожала меня, тетя бы вышла замуж за любимого человека, родила бы собственных детей и жила долго и счастливо, вместо того, чтобы потратить свою жизнь на племянницу и погибнуть, возвращаясь с работы домой. А ты бы отомстил за смерть того, кто был тебе дорог?

Что-то жуткое чувствуется в моих словах и я невольно обнимаю себя за плечи. Странная тема для разговора.

Да и вообще, черт возьми, все это странно!

– Я посвятил этому свою жизнь, – вдруг отвечает он уверенным голосом. И спустя несколько секунд тихо добавляет: – Но в последнее время мне кажется, что я все делаю неправильно. Как будто, где-то ошибся, но где – понятия не имею.

Молчу, тронутая его словами. Знаю, они даются ему с трудом и все же он делится со мной собственными переживаниями. И пускай, я понятия не имею, что произошло в его жизни, но точно знаю, что он говорит правду.

– А ты бы хотел ошибаться?

– Очень, – тихо отвечает он, а внутри меня разливается необъяснимое тепло. – Пожалуйста, открой дверь. Мне нужно сказать тебе кое-что. Пока я могу…

Отчего вдруг в моем животе стали порхать бабочки? Какой-то немыслимый трепет произвел на меня его взволнованный и несколько надломленный голос. И я не задумываясь поднимаюсь на ноги, ухватившись за дверную ручку.

Несомненно, эти минуты, что мы провели «наедине» друг с другом, всколыхнули во мне гамму чувств; я рассказала ему – человеку, с которым меньше всего на свете хотела бы да и могла откровенничать! – о Ларе и собственных переживаниях, а он пусть и не в подробностях, но все же попробовал открыться мне. Как же быстро меняется мое отношение к нему. Еще утром его существование раздражало, а теперь мое сердце готово выпрыгнуть из груди и вовсе не от страха.

Прочистив горло, я неуверенно открываю замок на двери и опускаю ручку. Замечаю, как он поднимается на ноги и осторожно толкает дверь в сторону. Внимательный взгляд серых глаз лишает меня воздуха, и чтобы не умереть от недостатка кислорода, отвожу взгляд в сторону и, словно защищаясь, складываю руки на груди.

– Как себя чувствуешь? – спрашивает он, сделав шаг ко мне.

Моим ногам следовало бы отступить назад, но они словно нарочно приросли к полу.

–…Лучше, – отвечаю чужим для себя голосом.

Да что же это? Возьми себя в руки!

– Ты что-то сказать хотел мне…

Зачем же он подошел так близко? Вижу как поднимаются широкие плечи, когда воздух проникает в его легкие, и как плавно движется кадык, когда он что-то говорит.

Осторожно поднимаю на него глаза, и затаив дыхание, разглядываю каждую морщинку на его точеном лице. Легкая щетина покрывает подбородок и скулы, плавно спускаясь по широкой шее. Темная бровь словно разломана на две равные части узким шрамом, и я с каким-то необъяснимым ужасом ловлю себя на мысли, что хотела бы провести по нему кончиком пальца.

Мы долго смотрим друг на друга; молчание становится слишком ощутимым. В романтических фильмах в такие моменты главный герой несомненно целует возлюбленную, и зрители делают протяжное «мм-мм», наслаждаясь красивым поцелуем.

Господи, я точно чокнулась. Какие фильмы, какие поцелуи и возлюбленные?! Таблетки, что я выпила, точно были отравой для разума!

И вот я смотрю, как он недовольно поджимает губы и, закрыв глаза, отворачивается. И едва я успеваю разинуть рот от удивления, ведь могу поклясться, что видела в его глазах желание поцеловать меня, как он тут же возвращает мне испепеляющий взгляд и впивается в мои губы.

От силы удара, меня толкает назад, но его рука обхватывает талию, удерживая меня на месте. Напористость и явная холодность поцелуя ничуть не отталкивает меня, а скорее наоборот, в моем мозгу возникают какие-то не свойственные мне прежде желания. Решение превратить столь грубое давление в нечто нежное и приятное, приходит в тот момент, когда наши губы на долю секунды отрываются друг от друга. Даже за столь короткий миг, я успеваю заметить явную растерянность моего партнера, – бог мой, из бульдозера и сумасшедшего за несколько минут он превратился в «моего партнера»! Осторожно прикасаюсь пальцами к его лицу. Не спеша целую его влажные губы и провожу рукой по колючей щетине, заставляя ослабить давление. И он отвечает мне.

Теперь наш поцелуй неспешный и осторожный; волна мурашек проносится по моему телу, когда мужская рука прикасается к моей шее. В животе порхают бабочки и с каждой секундой их становится все больше и больше, что в конце концов из моего рта вырывается короткий глухой стон.

Его губы осторожно отрываются от моих. Проходит несколько секунд прежде, чем я решаюсь открыть глаза и снова погрузиться в реальность. Тут же ловлю на себе недовольный взгляд, безвыходно бегающий по моему лицу. Мягкие губы, что несколько секунд назад целовали мои, превращаются в тонкую линию, а крылья упрямого носа свирепо шевелятся.

– Иди в постель и поспи. Пей как можно больше воды.

Я не ослышалась? Опять приказной тон и эта чертова нескрываемая ненависть?