Снежные псы

Через полчасика тут уже будет война.

Снегирь лизнул крышку.

– Стоять! – заорал Ямомото и в очередной раз выхватил меч. – Что-то вы тут мутите все? А ну дай эликсир!

И Ямомото шагнул к Снегирю.

– Вам нельзя рисковать. – Снегирь отступил. – Ваша жизнь слишком ценна.

– Во имя Деспотата я рискну всем. Ничто меня не остановит! – Ямомото сощурился. – Дай-ка…

И протянул руку.

– Не надо так рисковать, право же… – Снегирь отступил. – Ваша жизнь…

– Дай бутылку! – Ямомото прыгнул вперед и попытался схватиться за фляжку.

Но Снегирь оказался шустрей. Он перехватил емкость другой рукой и лихо отхлебнул половину. Ямомото рыкнул, подпрыгнул и ударил Снегиря лбом в переносицу. Тот оплыл на пол, но бутылочку не выпустил, Ямомото напрыгнул и принялся освобождать из пальцев фляжку. Фляжка выковыривалась плохо, тогда Ямомото принялся ее выкусывать. Снегирь завизжал и фляжку выпустил.

Ямомото встряхнул содержимое и выплеснул себе в рот.

– Идиоты, – устало сказал Тытырин.

– Молчи, собака! – ответствовал Ямомото.

И тут же схватился за горло. Покраснел, захрипел и грохнулся на пол.

– На самом деле, что ли, яд? – спросил я.

Тытырин скорбно помотал головой.

Ямомото и Снегирь валялись на полу и корчились. Красиво, дрыгая ногами в настоящих конвульсиях и вообще конечностями дробя. Им бы в кино сниматься.

– Лучше бы нам бежать, – подал голос Тытырин. – Уже пора бежать…

Отравленные замерли. Синхронно.

– Теперь точно пора! – крикнул Тытырин. – Сейчас…

Он не успел договорить, что случится сейчас, потому что то, что должно было случиться, видимо, и случилось. Снегирь сел. Причем не так, как садятся все приличные люди, а весьма необычно. Так садятся вампиры в классических фильмах – как будто к спинам у них приделана доска, всем туловищем. Снегирь уселся так же, и в глазах его зазмеилось нечто похожее на северное сияние. Багрового оттенка.

– Бежим! – уже взмолился Тытырин. – Бежим!

Снегирь громко икнул. Посмотрел на свои руки. Потом стал увеличиваться грудью, будто проглотил грелку, а теперь ее внутри стали надувать. Я даже подумал, что сейчас несчастный Снегирь лопнет, разлетится по стенам неопрятными лохмотьями, перепачкает помещение.

Но Снегирь не лопнул. Лишь выдохнул.

Огненная полоса протянулась через комнату, прожгла бумажную ширму с зубастыми драконами, подпалила драпировки. Стены загорелись. Быстро-то как! Ну да, вся эта японская лабудень горит просто на ура.

Вампирски поднялся с пола Ямомото. И тоже стал надуваться.

– Что там было? – Я повернулся к извивающемуся на цепи Тытырину.

– Слезы дракона. Давай освобождайся скорее, а то они нас поджарят!

Дальше и в самом деле тянуть было нельзя. Я вывихнул большие пальцы и сбросил наручники. Вызволил Тытырина – замок на цепи был не из последних модификаций золингеновских замочников, я сломал его в два рывка.

– Я хотел для себя… – объяснял Тытырин, – в целях профилактики…

Ямомото тоже плюнул. Огнем. Впрочем, все вокруг и так хорошо горело, без него.

– Теперь эти гады, – я указал на самурая и придворного поэта, – будут жить вечно. Во всяком случае, достаточно долго. Как, кстати, тебе удалось?

– Как-как… – Тытырин потрогал лицо. – Лупил себя, вот как. Хорив не такой уж слезливый, по капле собирал! А сволочи все выпили! Что с ними теперь будет?

– Скоро очухаются. А пока нам лучше и правда свалить. Да и вообще лучше валить.

– Куда валить? – растерянно спросил Тытырин. – Тут везде стены…

Я подошел к Ямомото со спины. Трансформация продолжалась. Последний самурай мелко вибрировал, по выбритому до блеска темечку бежали синие вены. Мне очень захотелось его треснуть, но я удержался. Только сдернул с него патронташи с револьверами, а потом забрал со стола фотоаппарат и другое свое имущество. Самурай снова плюнул и едва не попал в Тытырина. Тот завопил.

– Держись за мной, – бросил я ему и двинулся вперед.

Прямо через разрисованные ширмы.

Бумага была тонкая и хрупкая, наверное, на самом деле рисовая, я пропарывал ее, как ледокол «Красин» арктические льды. Тытырин держался за мной. Направления я особого не выбирал, просто пер до тех пор, пока не наткнулся на стену. Обычную, бревенчатую. Секунду раздумывал, куда повернуть – направо или налево. Решил налево. И угадал – выход оказался неподалеку.

Дворец горел, как пионерский костер. Из немногочисленных узких окон вываливались еще более немногочисленные самураи. А во дворе самураев вообще не было, видимо, предусмотрительно разбежались.

– Что дальше? – перебивая огненный рев, спросил Тытырин.

– Дальше смотри. Тебя зачем сюда послали? Писать летопись. Вот и пиши. А будешь плохо писать, мы себе живо другого летописца завербуем.

Я отошел на несколько метров, развернулся и сделал несколько снимков. В жанре батальной фотографии.

Вдруг из левого крайнего окна выпал Ямомото. Без меча, в разодранной одежде, босиком. Он покачивался и оглядывал пространство, как бык на корриде – исподлобья и зло.

Из соседнего окна показался Снегирь. Тот просто дымился.