Снежные зимы

Радости мать не выказала, но того страха, который охватил ее почему-то летом, теперь и в помине нет. Мать приняла мое решение дочти спокойно, c обычной своей рассудительностью. Мы хорошо поговорили. По душам. Мама посоветовала: у председательницы сельпо тоже не просить рекомендации. (Получай, Толик, дулю!) Лучше попросить у дядьки Федора Корнейчика. Бывший партизан, теперь — просто сторож, в селе все его уважают, никому человек поперек дороги не становился. А вторую — у бывшего директора нашей школы Тихона Николаевича. Я была его ученицей с первого по десятый класс Теперь он на пенсии. Живет в райцентре у сына — редактора газеты. Завтра же поеду к нему. Ты — умная, мама! А вот то, как Олег отнесся к моему намерению, наводит на размышления, довольно противоречивые. Он сказал:

«Поздравляю».

Но показалось: не от души, даже с иронией. Я ответила:

«А может быть, рано еще поздравлять?»

И весело подумала: «Тебе, видно, не хочется, чтоб жена была во всем на равных с тобой. Феодал!»

Теперь опять раздумываю об этом его «поздравляю». Становится грустно. Еще он спросил, тоже не без иронии: «Это тебя Плющай сагитировал?» Неужто ревнует? Эта мысль позабавила. Толя, дорогой мой, заходи почаще в гости! Обещаю — больше ссориться не будем. И на лыжах покатаемся. Силком вытащу. И мы пройдем мимо школы. Пусть полюбуется господин директор!

Долго думала над автобиографией. «Ни одного факта скрывать нельзя». А что написать об отце? Что? Не написала ничего. Это мой вызов обществу. Я — незаконнорожденная. Выдумали же такое слово. Узаконили. Какая гнусность! Как будто от меня зависело, как родиться — законно или незаконно. Но существует ведь такая категория детей. Им не записывают отцовской фамилии. Они носят материнскую, что, по-моему, совершенно логично и справедливо. Они не знают, кто их отцы. Мне посчастливилось: я, в конце концов, узнала. Но, очевидно, есть такие, для кого это остается тайной на всю жизнь. И вот тут общество сделало огромный шаг вперед: не попрекает и не допытывается, кто же их отцы. Детям дано право не знать, а если и знают, то нигде не освещать этот грустный факт своей биографии — отсутствие отца. Так почему я должка кричать? Я тоже имею право молчать. Но, видно, грызли сомнения — показала написанное маме. Она прочитала и не сказала ничего. Выходит, одобрила. Стало немножко больно. Видимо, хотелось, чтоб мама посоветовала, попросила написать об И. В.