Снежный король

А какое уж тут счастье, если надоели мне женихи эти хуже горькой редьки? Раньше по два-три за день к воротам нашим подъезжали, а теперь, как прознали, что сестра моя царицей подземной стала, и десяток мог пройти. Пусть двадцать один год мне, уж перестарком слыть должна, но не останавливало это женихов. Я хоть и медленно соображаю, но и то дотумкала, что красивая жена — то хорошо, а ежели ты женой такой с царем породнишься, так это стократ лучше.

И каждого выслушай, каждому ответь ласково, чтобы не с обидой уехал, камень на сердце не увез.

— Хоть бы подольше с кем поговорила, узнала, что на душе, может и приглянулся бы кто, — ворчала нянюшка.

— Они-то со мной не говорить приезжают, — руками я разводила. — Им то, что у меня на душе, неинтересно. Хоть один бы про меня спросил. А то все про себя рассказывают, хвалятся. И одно и то же: «Слава о красоте твоей дошла и до моих земель, вижу, что не врут люди! Выходи за меня, Марья-Искусница, будешь мне дом украшать и детишек рожать!»

Так надоели эти женихи мне, что стала я им загадки загадывать трудные и службы давать шутливые, невыполнимые. Свяжи мне, мол, добрый молодец, рукавички из паутины, налей в кувшин света лунного, или из яиц вареных цыплят выведи, или принеси жемчужину из короны царя морского Тритона. И нам с нянюшкой и батюшкой веселее, и женихам не прямо отказываешь, обиды меньше, и невесту попроще едут искать. А если уж найдется тот, кто исполнит — к такому и присмотрюсь внимательнее.

Застучало вдруг за воротами, загудело.

— Неужто батюшка приехал, дождь нигде не переждал, товар попортить не испугался? — удивилась я, в окно выглядывая.

А внизу, у ворот, конь невиданный стоит, красоты невероятной: сам белый, как из тумана сотканный, и крылья у него огромные. Бьет копытом, хрипит, а на спине у него наездник сидит, насквозь промокший. Лицо ястребиное, волос светло-рыжий в косу до лопаток собран, одежда кожаная иноземная, а к поясу посох короткий прикреплен, и навершие у посоха того зеленью горит.

Сразу понятно — колдун али волшебник заморский. Колдуны ко мне тоже сватались, на чем только не прибывали: и на коврах самолетных, и на повозках самоходных, и на элефанте огромном ушастом. Один раз даже некромансер на коне костяном пакостном прибыл, так я, пока службу загадывала, зубом на зуб от страха не попадала.

— Кто там, Машенька? — сощурилась няня.

Поднял всадник голову, двор оглядывая, со мной взглядом встретился. Далеко, а холодом меня пробрало. Разглядела я: глаза у него страшные, разноцветные, один зеленый, кошачий, а другой черный, как у нежити какой.

Тут я струхнула и в горницу у окна спряталась. Это Алена у нас смелая да отважная — на мужа своего будущего с поленом пойти не побоялась, меня защищая, — а мне только мявкни рядом неожиданно, и я уже в обморок падаю. Даже тараканов тапкой с закрытыми глазами бью.

Слышу, девки сенные меж собой переговариваются и посмеиваются:

— Еще один жених к Марье нашей приехал.

— Сейчас-то она и ему от ворот поворот даст.

— А конь-то какой крылатый! И жених красивый-то!

— Где ж красивый-то? Страшный, волком глядит.

— Рыжий, да еще и мокрый, что кот Тишка наш дворовый.

Тут я не выдержала, хихикнула и из окна снова выглянула. Дождь по-прежнему льет, а гость на меня смотрит, и по глазам вижу — слышал он девок наших шуточки. Оглядел он из-за ворот их высокомерно, и замолчали они, шустро в терем прыснули с корзинами наперевес.

— Вижу, неласково гостей тут встречают, — проговорил он, на иностранный манер слова наши русские выговаривая. — Не накормили, не напоили, в дом не пригласили…

— Обидчив ты больно, гость дорогой, — улыбнулась я как можно приятственней. — Но нет дома хозяина, батюшки моего, Якова Силыча, и гостей мне одной, девке незамужней, принимать не след. Да и ты хорош — не поздоровался, не сказал, как величать тебя да по какому делу приехал, а уже пеняешь.

Помолчал он, меня разглядывая. Привыкла я к взглядам таким, когда на меня как на вазу кхитайскую нефритовую или на картину, искусно намалеванную, смотрят.

— Я, — говорит, — Мерлин из земли Гран-Притании.

Что-то вспомнила я смутно из сказок, Аленой вслух читанных.

— Это тот Мерлин, что короля гранпританского, Яр-Тура, воспитал?

— Нет, внук я его, — отмахнулся колдун досадливо. — Его и девы озерной.

Всхрапнул конь туманный — неужто от бабушки подарок? А колдун продолжал:

— Услышал я, что есть на Руси Волшебной девица красы невиданной, равной которой на всем белом свете нет. И что мастерица она искусная, никто с ней не сравнится. Не знаю, как мастерство твое, да и неважно это. Но не соврала о красоте молва людская.

— И этот туда же, — буркнула я себе под нос. Так обидно мне стало! Все на лицо смотрят, а будь я злодейка какая или ведьма богомерзкая, и то все равно бы было?

— Ты поприветливей, поприветливей, Марьюшка, — няня меня шепотом просит, — по голосу слышу, хорош молодец!

— Так ты, — говорю приветливо, чтобы нянюшку не расстраивать, — только похвалить меня приехал, колдун иноземный?