Снежный король

Он как-то так хмыкнул задумчиво, меня продолжая разглядывать. По лицу вода течет, по волосам рыжим, а он внимания на это не обращает.

— Верно ли, — спрашивает в ответ, на вопрос мой не отвечая, — что Кащей-Полоз сестру твою в жены взял?

Я вздохнула. Ничем он от других женихов не отличается.

— Верно, — отвечаю, хмурясь. — У нас это на базаре бабки тоже обсуждают.

Усмехнулся колдун, засверкал глазами, но ничего на укол мой не ответил.

— Даже жаль, что враждуем мы сейчас. Проиграл спор он наш давний — кто первым жену себе берет, тот другому яйцо жар-птицы добывает. Но, на тебя, Марья-красавица, глядя, понимаю я, почему не устоял он. Ежели твоя сестра хоть вполовину так же хороша, как ты…

— Так раз тебе Кащей интересен, может, ты к нему прямиком в подземное царство слетаешь и его самого спросишь? — перебила я его невежливо.

— Это что ты мне, красавица, провалиться так желаешь? — сощурился Мерлин с усмешкою.

— Да как же можно, гость незваный, — я глаза опустила, кончик косы застенчиво тереблю, — совсем не то я имела в виду. Похвалить ты меня похвалил, родство выяснил, может, к делу перейдешь? А то так, глядишь, под дождем простоишь и чешуей, как водяник, покроешься.

Слышу, опять девки хихикают из сеней терема нашего. И народ из села, несмотря на дождь, вокруг жениха собираться начал.

— К делу, говоришь, — медленно Мерлин повторил. — Замуж приехал тебя позвать, прекрасная дева. Выходи за меня, станешь моей леди, в замке моем хозяйкой, ни в чем отказа тебе не будет.

— А то, что с мужем сестры моей вы враждуете, тебе не помешает? — интересуюсь.

— Чем же мне помешает? — отмахнулся он. — Встречаться вам не обязательно, ты замужем, она замужем, где мужья, там и вы.

— Как ты все решил сразу, колдун иноземный. И что же я делать у тебя в женах буду, раз с родными встречаться нельзя? — спрашиваю ласково.

— А что ты здесь делаешь? — отвечает он с усмешкою. — Хочешь, вышивай, хочешь, платья себе шей. Драгоценных камней и тканей у меня видимо-невидимо, хоть каждый день наряды меняй. Главное, меня от дел моих не отвлекай: волшбу я творю в башне своей да зверей лесных лечу, некогда мне на глупости отвлекаться.

— То есть тебя не отвлекай, детишек рожай и замок твой украшай? — подсказала я голосом елейным. — Какая жизнь-то мне сладкая предстоит, завидная!

— Можно и не рожать, ежели красу свою портить не хочешь, — пожал он плечами. — Меньше шума будет.

— Ишь что выдумал, — нянюшка бормочет, — без детишек куда мужу справному! Надо отца Василия попросить его святой водой облить, мигом плодиться и размножаться захочет! Или у жреца Анфона с капища Велесова иглу попросить и в одеяло воткнуть…

— Так что ответишь ты, Марья-Искусница? — колдун меня спрашивает. — Согласишься женой моей стать?

Закончился дождь, растянулась на умытом небе радуга-красавица.

— Конечно, соглашусь, — отвечаю с улыбкою широкой. Разозлил он меня самоуверенностью своей: все уже порешал, как жить будем, что я делать буду, только у меня не спросил. Девки в предвкушении опять хихикают, селяне тоже хохочут, а я думаю, чего бы такого для волшебника неисполнимого загадать. — Уж не бывало сватовства у меня лучше, так ты красиво замуж меня зазываешь. Выйду, но не раньше, чем соткешь мне из радуги платье свадебное, чтобы честь по чести мне замуж выходить!

Посмотрел он недобро на меня.

— Отказываешь мне, дева? Так прямо и скажи.

— Не отказываю, колдун, а задачу ставлю, — говорю твердо. — Но, гляжу, не сильно-то ты меня в жены взять хочешь, раз с такой простой службой справиться не можешь. Или хвастаешься ты все, а сам и зерна ячменного наколдовать не сможешь?

Глаза его заледенели, уголком рта дернул, с коня соскочил, лицом к радуге стал. Похолодела я вся, нянюшке в руку вцепилась — а как сейчас исполнит службу?

А он руки поднял, к дуге небесной протянул — потекли к его рукам тонкие струи водяные, а в струях этих радуга отражается, переливается. Зашевелил он руками — и начало перед ним платье чудесное ткаться. Народ ахает, смотрит, да и я взгляд оторвать не могу от чуда такого.

Потускнела дуга разноцветная, а скоро и совсем пропала, а платье радужное уже готово: солнечным светом ткань горит, всеми цветами переливается. И смотреть-то больно на такое, не то что взять в руки.

— Неужто сделал? — ахнула нянюшка.

— Сделал, — отвечаю, себя мысленно коря за глупость. Поторопилась, а могла бы и потруднее что загадать. Например, пойти туда не знаю куда, найти то не знаю что… Хотя, судя по лицу колдуна высокомерному, он бы и эту службу исполнил.

Спустилась я из горницы, на крыльцо вышла, кивнула дружинникам отцовским, на страже оставленным, ворота отпирать, и пошла наружу, к жениху своему новоиспеченному.

А людей за воротами собралось видимо-невидимо, все село!

Стоит и колдун Мерлин, коня гладит, а через локоть у него платье свадебное радужное переброшено. И выражение на лице опять задумчивое, недовольное. Посмотрел на меня свысока, а я взгляд опустила. Сама виновата, по своей дурости за гордеца замуж пойдешь!

— Ну что, люди добрые, — говорит громко, к селянам обращаясь, — все условие Марьино слышали?

Зашумел народ.