Снежный поход

— Хорошо крепи! — говорит Складчиков, уходя. — Закончишь — позови, проверять буду.

— Проверяльщик нашелся, — ворчит Самарин.

Складчикова Самарин очень ценит и уважает:

— Куда там, — говорит он о своем механике, — редчайший человек, руки золотые, а голова, голова-то похлеще рук будет.

Но теперь Самарин ворчит. Работает и ворчит.

«Когда закончишь! — повторяет он. — А когда я закончу, если их вон сколько крепить нужно, а на этом морозе руку из варежки на минуту не высунешь».

Он смотрит на возвышающуюся над сиденьем фигуру Ершова. «Дрыхнет себе, чертяка, пока я тут маюсь, а потом проснется и поедет себе на всем готовеньком». И хотя Ершов законно использует положенный ему отдых, а ту работу, которую сейчас выполняет Самарин, быть может, не раз предстоит делать и Ершову, Самарин снова сердится на своего сменщика.

Неожиданно с правой стороны трактора доносятся частые удары металла о металл. Самарин надевает шпоры на левой гусенице и из-за корпуса машины не видит, что делается на правой стороне. «Должно быть, Складчиков вернулся, — думает Самарин, — нашел что-нибудь в моей машине и возится. Сходить посмотреть, что он там делает? Э, некогда, нужно спешить, а то еще отстанешь от Вобликова — засмеет тогда. «Эх ты, соревнователь, — скажет, — языком только молоть можешь». Таких замечаний Самарин не переносит. Он даже в драку может пойти за это, но, конечно, не теперь, не во время похода. «Здорово, однако, этот чертяка Абрамов дисциплинку у нас навел, — с удовлетворением думает Самарин. — И все на сознательность нажимает, на долг, на честь — куда против этого денешься? Вот, значит, и сдерживайся…» Наконец с левой гусеницей покончено. На всякий случай Самарин каждую шпору простукивает молоточком — лучше самому заметить, чем потом Складчиков на совещании скажет, что, мол, брак в работе допущен. И, убедившись, что все сделано на совесть, собирается перейти на правую сторону трактора. «Эх, сколько времени возился и еще столько же нужно». На сиденье попрежнему неподвижно маячит завернутый с головою в доху Ершов.

«Дрыхнет, чертяка!» — ругается Самарин и вдруг удивленно отступает назад. От последнего приподнятого над землею башмака правой гусеницы, разгибаясь, поднимается длинная, сухопарая фигура Ершова. Сменщик стряхивает с колен налипший снег, бросает гаечный ключ в ящик для инструмента и не спеша лезет на трактор. Удивление Самарина так велико, что, понимая нелепость своего вопроса, он все же восклицает:

— Так разве ж то не ты спишь?! — и указывает на доху.

— Я, — спокойно отвечает Ершов, и желтые ястребиные глаза его смеются.

— Так, так… — ошеломленно повторяет Самарин и только сейчас замечает, что на все башмаки правой гусеницы уже надеты дополнительные шпоры.

— Это ты надел?! — снова удивленно восклицает он.

— Так я же спал, — слышится сверху ответ.

Но Самарин уже сам карабкается наверх, хватает за плечи Ершова и встряхивает его так, что у того чуть шапка с головы не сваливается.

— Давай, Костя, руку, очень ты меня разуважил! — кричит он. — Не то, что от работы избавил, — не в этом дело, а так — понимаешь?

Порывистый, горячий по натуре, Самарин так же легко поддается восторгу, как и впадает в ярость.

— Ты мне, Константин, теперь скажи: ложись для меня под трактор, — лягу.

— Зачем мне это? — улыбается Ершов.

— Верно! — соглашается Самарин. — Ни к чему это. Но вот тебе крепкое слово: теперь ежели какую работу поскорее нужно будет вести, так мое — не мое дежурство, я тебе враз на помощь прибегу, и мы с тобой этого Воблу совсем забьем.

— Вот это другой разговор, — Ершов протягивает руку.

Две сильные, мускулистые руки крепким мужским пожатием, как печатью, скрепляют договор.

— Как дела? — кричит, подбегая, Складчиков.

— Готово! — радостно рапортует Самарин.

— Ой, парень, врешь? — не верит Складчиков.

— Проверяй! — торжествует тракторист.

Складчиков осматривает все шпоры, выстукивает, прислушивается. Звук всюду чистый, цельный, без дребезжания.

— Молодец, — хвалит он Самарина. — Как же ты сумел так быстро? Ведь еще ни у кого, кроме тебя, не надето.

— А я не один — правую гусеницу Константин обувал.

— Так он же спит?!

— Спит, а все видит. У нас, брат, экипаж такой, дружный! — расцветает от радости Самарин. — Мы не то, что, скажем, Вобликов — вон ковыряется до сих пор. Вы, между прочим, товарищ механик, отметочку сделайте, на сколько времени мы Вобликова сейчас обогнали, а то как бы потом не забыть.

— Ну, молодцы, молодцы. Спасибо! Доложу Козлову и Абрамову — сделаем отметку! — смеется Складчиков и направляется к трактору Вобликова.

Самарин снова слезает с трактора, проверяет, не ослабло ли крепление на первых санях, не погнулись ли, не расшатались ли подпорки, крепящие огромный трансформатор на вторых санях. На душе у Самарина светло и радостно, как в праздник. Повернув голову в сторону второго трактора, он видит склонившегося над гусеницей Вобликова и Складчикова, который что-то говорит трактористу и показывает в сторону заднего трактора.