Снежный поход

— Вон наша школа, — они показывают на стоящий на опушке леса рубленый дом, — вот наш учитель, Павел Николаевич.

Дети расступаются, и перед Абрамовым предстает высокий, широколицый, с коротким, весело вздернутым носом юноша.

— Ваши орлы? — говорит Абрамов.

— Мои, — отвечает учитель, здороваясь с Абрамовым и подошедшими трактористами.

— Хороши! Очень хороши!

— Да, на ребят не жалуюсь, — говорит учитель. — Они у меня молодцы. Учиться любят, всем интересуются. Толковый народ.

— Послушайте, да вы мало того, что русский, вы еще и мой земляк, кажется: окаете, как настоящий волжанин, — восклицает Козлов.

— Всю жизнь в Горьком прожил, вот и окается, — улыбается учитель Глебов.

— И давно вы здесь?

— Три года.

— Ого! Срок солидный, тем более для таких мест.

— А что места? Места хорошие! Я уже привык, больше того — полюбил я эти края. И народ здесь хороший. Жизнь трудная, суровая, а люди чуткие, отзывчивые.

Бойкий коренастый малыш схватил Абрамова за руку.

— Пойдемте к нам в школу!

— А ведь и правда! Что ж это я заговорился? — спохватился Глебов. — Обязательно пойдемте. Мы с ребятами очень хотим увидеть вас у себя в гостях.

— Пошли, — согласился Абрамов.

В светлой школе тепло и чисто. На стенах — портреты Ленина и Сталина. В шкафу — учебные пособия, карты, таблицы. В дальнем углу — картины, нарисованные самими учениками: пасущиеся олени, белки на дереве, ставший на дыбы медведь.

— Олени с натуры рисованы? — спросил кто-то из гостей.

— Здесь почти все с натуры: олени, белки, медведи. Летом ветви деревьев тянутся прямо в открытые окна. В тайге белок уйма. Они скачут с ветки на ветку и к нам подбираются. Хоть фотографируй их из окна школы. А вот прошлой зимой во время занятий слышим треск во дворе, подбежали к окну и видим: медведь у сарая возится. Ребята выскочили наружу, закричали, медведь испугался и убежал. А вот этот малыш, — учитель притянул к себе одного из школьников, — взял да и нарисовал косолапого. Не в городе — в лесу живем.

Учитель улыбнулся, но тут же серьезно добавил:

— Но знания у наших ребят будут не хуже, чем у городских!

— Человек все может сделать, если захочет, — ответил Абрамов. — Я не сомневаюсь, что ваши школьники будут прекрасно подготовлены. Вы хотите этого, а значит, добьетесь.

Учитель благодарно взглянул на собеседника, но тут же сказал:

— Только вы не думайте, что у меня все уже в порядке. Тут еще очень много нужно сделать, чтоб как следует поставить учебу.

— И все это вы сделаете, я чувствую, — с искренней теплотой сказал Абрамов. — Вы в партии?

— Пока комсомолец. В этом году собираюсь вступать.

Абрамов молча пожал ему руку. Тут к ним подбежал тот бойкий паренек, что пригласил Абрамова в школу.

— А вы покатаете нас на машинах? — спросил он лукаво наклонив голову и искоса поглядывая на начальника.

— Ну, и бедовый же ты парень! — сказал Абрамов.

— Это Володя, председатель нашего пионерского отряда, — представил ученика Глебов. — Его отец — рыбак и охотник.

— Я сам в этом году четыреста бурундуков из рогатки убил, — серьезно доложил Володя.

— Ты смотри! — воскликнул Абрамов. — Далеко пойдешь, сынок. А насчет катанья — так ясно, покатаем.

Дети облепили машины, по двое уселись возле трактористов, вскарабкались на сани. Они сидели, затаив дыхание, с горящими от восторга глазами и слезли с тракторов лишь когда колонна уже изрядно отдалилась от поселка. На прощанье Паша дала каждому по плитке шоколада. Участники похода еще раз крепко пожали руку учителю; колонна двинулась дальше.

Решив размяться, Козлов и Абрамов взяли лыжи и пошли впереди колонны. Некоторое время они шли молча.

— Вот такие обыкновенные, незаметные люди творят большие, даже великие дела, — сказал наконец Козлов.

Абрамов искоса посмотрел на своего спутника.

— Это вы об учителе говорите?

— Да! — ответил Козлов.

— Это верно, — согласился Абрамов. — Интересно, а как вы свою работу оцениваете?

— Свою? — удивился Козлов. — Работа, как работа. Нужная, конечно, но не то, что у этого Глебова. У него… как бы это получше выразить свою мысль? У Глебова она красивей, человечней. Сознательности больше требует, душевной отваги, что ли…

— «Душевной отваги», — задумчиво повторил Абрамов. — Это хорошо сказано. Но разве эта душевная отвага не требуется, например, в нашем походе, от каждого из нас: от вас, Василий Сергеевич, от механиков, от наших трактористов? Знаете ли, этой душевной отваги сколько угодно у советских людей. Ведь вот Алексей Стаханов показал пример, а сразу сотни тысяч людей по всей стране подхватили этот почин. И каждый его последователь делает большое, великое дело и, очень возможно, думает, как вы: «Я — что? Моя работа простая, а вот другие…» Да знаете, наверное, и Глебов проводил сейчас экспедицию, вернулся с детворой в школу и подумал о нас: «Вот это работа, вот это героика — не то, что я!» А? Как вы думаете? Ведь, право же, так думает, не иначе!

— Пожалуй, что и так, — согласился Козлов.

Лыжники снова некоторое время шли молча.

На этот раз молчание нарушил Абрамов.