Снежный пожар

Его настроение полностью переменилось. Казалось, он забыл о своих душевных муках, и я не знала, чего от него ждать.

Джулиан еще крепче сжал мою руку.

— Идите и наденьте лыжный костюм, Линда. Довольно с нас Грейстоунза и неразрешимых проблем. Пойдемте со мной. Адрия сейчас обойдется без нас.

Наверное, я разинула рот от удивления, потому что он от нетерпения слегка меня подтолкнул.

— Поторопитесь!

На этот раз я повиновалась. Он мог быть очень переменчивым, но перепады в его настроения оказались заразительными. Я обнаружила, что бегу вверх по неровным и скользким ступенькам винтовой башенной лестницы, торопливо переодеваюсь. Возбуждение во мне нарастало, равно как и стремление отрешиться от мучительных забот хотя бы на время. Может быть, горные склоны прочистят мне мозги.

Спустившись вниз, я увидела, как Джулиан, орудуя пробкой, смазывает мои лыжи.

— Они у вас в запущенном состоянии, — упрекнул он. — Канты не заточены, есть щербинки… Вообще лыжи нуждаются в уходе.

— До приезда сюда в эту зиму я вообще не ходила на лыжах, — пыталась оправдаться я. Обычно за моими лыжами присматривал Стюарт. Меня нисколько не интересовала эта сторона дела. Здесь мне, очевидно, придется пересмотреть свою позицию.

Джулиан оставил служанке записку, сообщавшую о нашей лыжной прогулке, но мы ухитрились покинуть дом, не попавшись на глаза ни Адрии, ни Шен. Подъезд к дому был уже расчищен, но мы по этой дороге не поехали. Вместо этого Джулиан свернул на другую, тоже недавно расчищенную дорогу, совсем незнакомую мне.

Мы ехали по колее, проложенной снегоочистителем в хвойном лесу, пока не увидели длинное приземистое строение — административный центр лесопитомника. Другие служебные здания и ангары для тракторов располагались вокруг него.

— Я хотел показать вам мое хозяйство, — сказал Джулиан.

Вдоль вырубки простирались участки лесных насаждений разного возраста, они тянулись до подножия горы. Здесь росли как хвойные, так и лиственные деревья, а также декоративные кустарники.

Мы вышли из машины, и Джулиан повел меня, проваливаясь в снег, по рядам хвойных деревьев, указывая на особенности их видов. Говоря о любимом деле, он оживился, и меня больше интересовали произошедшие с ним перемены, чем предмет его разъяснений. Я была неправа, заключив, что Джулиан отстранился от жизни. Он говорил о деревьях с искренним увлечением, даже с воодушевлением. Защита лесов значила для него теперь не меньше, чем в прошлом лыжный спорт.

Я многое узнала об особенностях роста различных деревьев, об экспериментах, которые проводились в лесопитомнике. Джулиан, по сути дела, руководил работой консультационного центра, где обрабатывались результаты исследований, проводившихся по всей стране.

Я пробиралась между голубых елей, достававших мне до пояса, а Джулиан говорил, обернувшись через плечо:

— Наверное, наиболее ценная часть нашей работы ведется в экспериментальной лаборатории, где исследуются болезни деревьев, вызванные насекомыми и грибками. Мы пытаемся разработать новые методы их защиты, чтобы заменить используемые ныне инсектициды; кое-чего мы уже добились, и наш опыт используют лесоводы всех штатов.

— Я не знала, — лепетала я. — Мне и в голову не приходило…

Он засмеялся весело и звонко.

— Как видите, горные склоны нс составляют всей моей жизни.

Бродя по снегу, я замерзла, но Джулиан, казалось, не чувствовал холода. Защищая леса, он, очевидно, защищал и себя самого, и я испытывала чувство гордости за него, которое меня удивило.

Вдоволь побродив по лесным делянкам, Джулиан повел меня в деревянное строение с покатой крышей. Мы вошли в комнату, обитую сосновыми панелями, выдержанную в бежевых и коричневых тонах; в одном ее конце в камине пылал огонь, перед которым изгибалась полумесяцем обтянутая зеленым сукном скамейка. Огонь в камине поддерживался не за счет добротного дерева, пояснил мне Джулиан; в нем сжигался сушняк, от которого очищали лес специальные бригады.

Мы разделись и расположились у огня; секретарша принесла нам поднос с кофе, сахаром и сливками.

Что-то изменилось в наших с Джулианом взаимоотношениях. Напряженность, приводившая нас к постоянным стычкам, отошла на задним план. Мы дружно потягивали кофе, отрешившись от Грейстоунза и его проблем. Но одна проблема, связанная со мной, продолжала занимать Джулиана.

— Что произошло с вами, Линда? — спросил он, когда я поставила на скамейку свою чашку. — Должно быть, какое-то событие изменило вашу жизнь. Это представляется мне очевидным. Вы находитесь в постоянном напряжении, опасаясь довериться своим чувствам.

Я была смущена. Как объяснить свое состояние, не упоминая о Стюарте?

— Не понимаю, что вы имеете в виду.

— А я думаю, что понимаете. Вы преднамеренно живете чужими заботами и боитесь жить собственной жизнью.

— Это неправда! Просто я…

Джулиан накрыл ладонью мою руку.

— Вы не обязаны мне ни о чем рассказывать. Не хочу вас расстраивать.