Снежных полей саламандры

Он ушёл и вскоре уснул, засыпал всегда мгновенно и просыпался так же, практически мгновенно. Умение спать в любое время и просыпаться рывком, по приказу, нарабатывалось в первый же круг обучения на полигоне Альфа. Игорь рассказывал, как их готовили. Ане бы там сдохла на первой же полосе с сюрпризами. А он ещё умудрялся обсмеивать свои воспоминания. Игорь дорожил памятью о годах учёбы, они все тогда были молоды, безбашенны и уверены в том, что уж с ними-то — никогда не случится ничего серьёзнее учебной травмы. Половина тех, с кем Игорь начинал обучение, не дожила до его возраста…

Ане просидела без сна в своём кресле под пледом почти всю ночь.

Полковника Типаэска она встретила в конце следующего дня. День провела в операционной, решила зайти уговорить кофе с булочкой. И увидела Типаэска. Он скромно сидел за дальним столиком, в уголку, спиной к залу, и столики рядом с ним на два ряда вперёд и два вправо пустовали, хотя народу было довольно много. Ане сама видела, как вновь пришедших позвали к себе какие-то парни, хотя у них было, прямо скажем, не просторно. Звали и её, с обычными для мужского пола подковырочками. Цепляли интересную женщину. Откуда им было знать, что она уже занята? На лбу ведь не написано…

Стало любопытно, с чего бы такое отношение к Типаэску. В Федерации люди не шарахались от представителей других рас, следовательно, дело заключалось в том, что гентбарец сейчас ест. Насекомое, значит, наверное, каких-нибудь червяков. В живом виде. Ане не подозревала, насколько она близка к истине, но увидеть десерт по — гентбарски ей не удалось.

Типаэск быстро накрыл ладонями тарелку:

— Отвернитесь, Анна Жанновна, — попросил извиняющимся тоном. — Людей, особенно гражданских, от одного только вида этого жестоко тошнит.

«Он полагает, что хирурга с девятилетним стажем может стошнить от чего-то там», — подумала Ане. — «Ну-ну…». Хотя запах и вправду был — запущенная влажная гангрена (случай из студенческой практики общего курса) воняет приятнее. И если не стошнило тогда… Но она не стала спорить, послушно отвернулась и предложила:

— Я позже тогда подойду.

— Нет, нет. Останьтесь. Очень хорошо, что мы вот так встретились. Позже у меня не будет возможности с вами поговорить. Простите.

— Вы только доешьте, пожалуйста, — попросила Ане. — А то у вас, чувствую, возможности нормально пообедать еще долго не будет…

— Благодарю, — и, через время, — спрашивайте, если хотите. Что хотите.

— А вот скажите, — чувствуя себя донельзя глупо, начала Ане. — А от нашей пищи вас тошнит?

— Меня очень трудно довести до тошноты, — признался Типаэск. — Я могу съесть всё, что не приколочено. Что приколочено, впрочем, тоже. Профдеформация. Просто иногда, в нормальных условиях, хочется себя… побаловать. Всё… можете обернуться.

Ане обернулась. Тарелка исчезла в мусороприёмнике, а на чистом столике стояла дымящаяся кружечка с кофе и тарелочка с круглой булочкой.

— Берите… Вы любите кофе, я знаю.

— Спасибо, — поблагодарила Ане, ощущая волну тепла.

Мог бы не угощать, кто осудил бы. Но угостил же. Проявил заботу, насекомое. «Он мне нравится», призналась Ане себе. Нелюдь, особист, перворанговый телепат, опасная тварь. И в то же время, на редкость человечная тварь. Все ли люди могут похвастаться теми же высокоморальными качествами, что и полковник Типаэск? Вот «мирумирники» точно не могут. Их присные, вольные или невольные, тоже…

— Вы уже думали, что будете делать дальше, Анна Жановна? — поинтересовался Типаэск.

Она покачала головой. Сказала убито:

— Не знаю… Кому я нужна, дочь преступника…

— Неправильно мыслите, Анна Жановна, — осуждающе сказал он.

Она пожала плечами. Жизнь — окончена. Карьера, надо думать, тоже. И смысл переживать?

— Когда я впервые прибыл на Альфа-Геспин, меня жестоко завернули обратно, — начал Типаэск. — Ну, не берут в действующую армию таких маленьких и слабеньких. Сничивэ не служат. Нигде, ни в одной планетарной армии, что говорить о космодесанте! Можете представить себе обиду мальчишки, который чуть ли не с первого цикла мечтал о военной службе, но только, вот беда, родился не в том теле и не в том статусе. Мне пришлось доказывать раз за разом, что я могу, что я справлюсь. Это было очень непросто. Зато сейчас никто не скажет — ни в глаза, ни за глаза, — что я — слабак и занимаю не своё место. Поверьте, единственное, что я за годы учёбы понял, так это то, что абсолютно не важно, где и кем ты родился. Неважно даже, из какой ты семьи и кто твои ближайшие родственники. Важно только то, кто ты есть.

— И кто я есть, по-вашему? — спросила Ане, не поднимая глаз.

— Вы хороший врач, у которого есть отличные шансы стать великолепным хирургом, — ответил Типаэск. — А для этого надо просто собрать всё своё упорство и сказать себе: я — могу. Я же смог, — он ткнул в себя пальцем. — И вы сможете.

Ане уныло молчала. Уверенности она в себе не чувствовала никакой.

— К тому же мы сейчас немного схитрим, — Типаэск улыбнулся своей невозможной ослепительной улыбкой.

Красавец! Принц сказочный… В ответ на его солнечную улыбку Ане невольно улыбнулась тоже.