Снять заклятие. Религия как естественный феномен

Но кто знает? Если первое заклинание приказывает нам не исследовать эту возможную причинно-следственную связь, то у второго заклинания появляется удобный щит, независимо от того, нужен он ему или нет. Взаимосвязь этих двух заклинаний ярко показана в очаровательной басне Ганса Христиана Андерсена "Новая одежда императора". Иногда ложь и мифы, ставшие "общепринятой мудростью", могут сохраняться бесконечно долго только потому, что перспектива их разоблачения сама по себе становится пугающей или неудобной из-за табу. Необоснованное взаимное предположение может сохраняться годами или даже столетиями, потому что каждый человек предполагает, что у другого есть какие-то очень веские причины для его поддержания, и никто не осмеливается его оспорить.

До сих пор существовало практически не изученное взаимное соглашение о том, что ученые и другие исследователи оставят религию в покое или ограничатся лишь несколькими боковыми взглядами, поскольку люди так расстраиваются при одной только мысли о более интенсивном исследовании. Я предлагаю разрушить это предположение и исследовать его.

Я хочу знать, почему, и я хочу видеть веские, подкрепленные фактами причины, а не просто апелляцию к традиции, которую я отвергаю. Если традиционный плащ уединения или "убежища"

Мы должны знать, почему мы это делаем, поскольку можно убедительно доказать, что мы платим ужасную цену за наше невежество. Это определяет порядок действий: Во-первых, мы должны рассмотреть вопрос о том, следует ли снять первое заклинание - табу.

Конечно, написав и опубликовав эту книгу, я делаю поспешный шаг и пытаюсь снять первое заклятие, но надо же с чего-то начинать. Поэтому, прежде чем продолжить и, возможно, усугубить ситуацию, я сделаю паузу, чтобы защитить свое решение попытаться снять это заклятие. А затем, приведя аргументы в защиту начала проекта, я начну его! Не отвечая на большие вопросы, которые мотивируют все предприятие, а задавая их, как можно осторожнее, и указывая на то, что мы уже знаем о том, как на них ответить, и показывая, почему нам нужно на них ответить.

Я философ, а не биолог, антрополог, социолог, историк или теолог. Мы, философы, лучше задаем вопросы, чем отвечаем на них, и это может показаться некоторым людям комичным признанием бесполезности: "Он говорит, что его специальность - только задавать вопросы, а не отвечать на них. Какая ничтожная работа! И за это ему платят?" Но каждый, кто когда-либо решал по-настоящему сложные задачи, знает, что одна из самых трудных задач - найти правильные вопросы, которые нужно задать, и правильный порядок их постановки. Вы должны выяснить не только то, чего вы не знаете, но и то, что вам нужно знать, но не нужно знать, и то, что вам нужно знать, чтобы выяснить, что вам нужно знать, и так далее. Форма, которую принимают наши вопросы, открывает одни пути и закрывает другие, и мы не хотим тратить время и энергию на то, чтобы лаять не на те деревья. Философы иногда могут помочь в этом деле, но, конечно, часто они тоже мешают. Тогда приходится приходить другому философу и пытаться навести порядок.

Мне всегда нравилось, как это сформулировал Джон Локк в "Послании к читателю".

в начале своего "Очерка о человеческом понимании" (1690):

. . . достаточно честолюбия, чтобы быть занятым в качестве подсобного рабочего, чтобы немного расчистить землю и убрать часть мусора, лежащего на пути к знанию;-которое, несомненно, было бы гораздо более развито в мире, если бы усилия изобретательных и трудолюбивых людей не были бы сильно загромождены ученым, но легкомысленным использованием неотесанных, заезженных или непонятных терминов, введенных в науки и превращенных в искусство, до такой степени, что философия, которая есть не что иное, как истинное знание вещей, считалась непригодной или неспособной быть введенной в благовоспитанную компанию и вежливую беседу.

Другой мой философский герой, Уильям Джеймс, как никто из философов, осознавал важность обогащения философской диеты из абстракций и логических аргументов большим количеством фактов, добытых тяжким трудом, и всего около ста лет назад он опубликовал свое классическое исследование "Разновидности религиозного опыта". В этой книге мы будем часто ссылаться на него, потому что это сокровищница идей и аргументов, которые слишком часто упускаются из виду в последнее время, и я начну с того, что использую старую историю, которую он рассказывает, в новых целях: История, которую часто рассказывают проповедники возрождения, - это история о человеке, который обнаружил, что ночью сползает вниз по склону пропасти. Наконец он зацепился за ветку, которая остановила его падение, и несколько часов цеплялся за нее в страданиях. Но наконец его пальцы разжались, и с отчаянным прощанием с жизнью он позволил себе упасть. Он упал всего на шесть дюймов. Если бы он отказался от борьбы раньше, его агония была бы облегчена". [James, 1902, p. III].

Подобно проповеднику возрождения, я говорю вам, религиозные люди, которые боятся нарушить табу: "Отпустите! Отпустите! Вы едва ли заметите падение!