Снимай меня полностью

– Правда, что ли? Глазки будешь тут строить? – Елена Геннадьевна смерила дочь суровым взглядом. – Или скажешь, что ты не в курсе, как эта похабель попала в интернет?

– Моя собственная дочь!.. – продолжал задыхаться папа.

– Слушайте, ну фотка откровенная, конечно, – Юна пыталась сохранить достоинство. – Но ведь там все самое… Ну, короче, вся похабель, как ты говоришь, прикрыта! И вышло красивое… Ничего такого позорного.

– Я им с трибуны говорю, что я и моя семья – патриоты, – отец оттолкнул Елену Геннадьевну и двинулся на Юну. – И тут моя дочь в этом дешевом антироссийском издании! В таком виде! Отдалась с потрохами этим несчастным либерастам?!

– При чем здесь вообще политика? – удивилась Юна.

Она-то думала, что отец нервничает из-за морали, из-за обнаженки на фотографии. Но получить упреки в оппозиционных взглядах? Тридцатые годы, что ли, чтобы из-за какого-то конкурса делать ее врагом народа?

– Политика всегда при чем! – бушевал Лев Львович. – Как я теперь должен предвыборную кампанию строить, а? Скажи на милость? Меня вызовут на передачу и скажут, а что это, господин Лебедев, ваша дочка сотрудничает с натовскими шавками? И? Что я должен ответить? Что я один из этих мерзких лицемеров, у которых дети в Лондоне учатся?.. – грозный мужчина пошатнулся и схватился за Юнино трюмо. – Лена, корвалол!

– Айгуль! – тут же делегировала поручение мама. – Айгуль, быстро Левины капли!

– Пап, это просто журнал о красоте и моде!

– А в наш журнал ты пойти не могла? Нет, главное, спросила разрешения. Тебе четко и ясно дали понять: нет. Николай, Евгений, Тигран. Нет! Я сказал, мать сказала, муж твой без пяти минут. Самая умная, да?

– Я имею право сама решать, – Юна встала с кровати: пока отец кричал на нее сверху вниз, ей по детской привычке хотелось вжать голову в плечи и пойти в угол. – Я совершеннолетняя!

– Мы обсуждали это сто раз. Хочешь самостоятельности? Хочешь сама решать, жить отдельно? Отлично! Ищи работу, оплачивай счета, все, что тебе вздумается. Но от меня – ни копейки! А до тех пор, пока я покупаю тебе одежду, машины, еду, пока я оплачиваю каждый гребаный цветочек на твоей свадьбе, ты будешь делать, как я сказал! И ты немедленно удалишь эту фотографию из интернета! Слышишь меня? Сию же секунду!

Отец замолчал, но Юне казалось, что его бас все еще вибрирует у нее в черепе. Уши заложило. Да, он кричал на нее и раньше, но с такой злостью – никогда. Юна пару раз уже порывалась спорить с родителями, хотела уйти и снять квартиру, но боялась. Не знала, как совместить учебу с работой, не представляла, кто наймет студентку без опыта и на какие шиши она будет существовать. Раньше Юна успокаивала себя тем, что может и потерпеть пару лет, пока не закончит институт, а уж потом, с дипломом… В конце концов, многие ее однокурсники жили с родителями, особенно девушки. И ничего зазорного Юна в этом не видела. Однако теперь даже ее чаша терпения, которая прежде казалась бездонной, перелилась через край.

– Ладно, – тихо ответила она, глядя отцу в глаза.

– Удалишь? – уточнил он.

– Нет. Ухожу.

Глава 15

Роман Кулешов

1 ч.

Извините, по техническим причинам в понедельник студия работать не будет. Но есть и хорошая новость: ко вторнику все обработанные фотографии с бесплатной сессии будут готовы! Ссылку на облако модели получат по электронной почте.

Лучшие снимки отправятся на конкурс социальной рекламы.

– Я все сделаю за пару дней! – ворчливо передразнил Рома нерадивого товарища. – Там нечего обрабатывать! Твою ж мать!

Конечно, сарказм возымел бы куда больший эффект, если бы Вадик сейчас тоже находился в студии. Но нет. Рома, как Золушка, которую не пустили на бал и велели перебирать фасоль, торчал на работе один, пока Вадик со своей Лизой развлекался. Вторую ночь собирался провести у нее! Еще и эта Катя, которая не понимает деликатных отказов. А Рома не умел, просто физически был не способен в лицо сказать женщине, что не желает с ней связываться. Отнекивался так вяло, что с виду это больше походило на ложную скромность дорожного инспектора перед лицом пухлого конверта с «давайте уладим это без протокола». И поскольку врал Рома так же плохо, как отказывал девушкам, пришлось действительно засесть за ретушь.

В процессе выяснилось, что паскудный конь Вадика в снимках даже не валялся, и Рома, произведя нехитрые расчеты, понял, что при безотрывной работе ему понадобится часов эдак… Тридцать. Н-да. Тридцать часов, пролежни… Или как это точнее назвать? Просижни на заднице и пара-тройка нервных тиков.

Рома расставил энергетики стройными рядами, положил шоколадки, орешки и подушку на кресло. Все было готово к великой ночи фотошопа. Но не успел он заняться первым клиентским прыщом, как в дверь деликатно постучали.