Снимай меня полностью

– Каким-каким… Каким надо! Будет тебе Юна! – И Куприянов, ничего не объясняя, развернулся и в бодром темпе двинулся к лестнице. Потом вдруг обернулся и, прищурившись, посмотрел на товарища. – Когда, говоришь, у нее свадьба?

– Двадцать седьмого.

– Принято! – кивнул Вадик и, что-то насвистывая себе под нос, скрылся из виду.

Рому, конечно, так и подмывало догнать великого комбинатора и выяснить, что тот имел в виду и не затеял ли чего-нибудь противозаконного, но совесть не позволяла бросить в студии девушку. К тому же она не производила впечатление человека сведущего, а потому за сохранность аппаратуры Рома тоже слегка волновался.

Отсняв целый сет жеманных поз разной степени вульгарности, Кулешов уже собрался запереть «Гнездо» и пойти на поиски Вадика, но появился следующий клиент, потом другой, третий и так, пока не стемнело. На звонки Куприянов не отвечал, в студию возвращаться тоже, судя по всему, не планировал. И Роме ничего не оставалось, кроме как вернуться домой, улечься плашмя и в очередной раз попытаться не думать о Юне.

День икс надвигался стремительно, как локомотив на Анну Каренину, а от Вадика так и не удалось добиться даже намека на ясность. Он почти не появлялся на работе, а если приходил, то расхаживал с загадочным видом, бросал на Рому многозначительные взгляды, а потом снова исчезал в неизвестном направлении. И в какой-то момент Рома понял, что Вадик просто-напросто не хочет сидеть с раскисшим до состояния простокваши коллегой. Наверняка успел уже встретиться с Юной, выслушал много нового в свой адрес и решил пустить все на самотек, пока Рома снова не начнет вести себя по-человечески.

Дав объявление о том, что студия будет закрыта двадцать седьмого по техническим причинам, Кулешов приготовился встретить безрадостное будущее, в котором есть некто по имени Юна Головкова, в обнимку с бутылкой коньяка и ириской, надеясь, что в сомнительном магазинчике у подъезда продали подделку, и просыпаться после ее употребления не придется вовсе. Но не успел Рома отвинтить крышечку, отделяющую его от небытия, как дверной звонок пронзительно задребезжал.

На пороге обнаружился Вадик, нарядный, как выпускник на последнем звонке.

– Собирайся, – безапелляционно произнес он, выхватив коньяк из рук Кулешова. – Костюм у тебя есть?

– Зачем?

– Мы едем на свадьбу. Да хватит уже выпучивать глаза! Ты о дресс-коде вообще слышал?

Рома замер, сунул палец в ухо и немного потряс, надеясь, что ослышался.

– Время, время! – Вадик раздраженно постучал по запястью, хотя часов давно не носил. – Ты же не хочешь опоздать?!

– На свадьбу к Юне?! – Рома растерянно моргнул. – Нет, конечно!

– Тогда одевайся быстрее!

– Нет – не в смысле не хочу опоздать. Нет – в смысле, ты охренел, что ли?! Не поеду я туда! Ты что удумал?

– Вот как знал, что нельзя тебя сразу посвящать в детали! Едем, по дороге узнаешь.

– Вадь, я не буду срывать ее свадьбу! Думаешь, в нашем ЗАГСе скажут что-то типа «а теперь, если у кого-то есть возражения…»? И тут я такой ворвусь, признаюсь в любви, и она прыгнет ко мне на руки?

– С ума сошел? – Вадик хмыкнул. – Мы же не хотим заработать тебе грыжу! Собирайся, кому говорят!

– Слушай, я тебя давно знаю. Поэтому заранее на все твои безумные схемы – нет. Не-е-ет. От слова «совсем». Она приняла решение, и я не буду ей мешать, потому что…

– Потому что вы оба такие идиоты, каких еще поискать! – рассердился Вадик. – Ты хочешь с ней поговорить или нет? Хочешь, чтобы она знала все факты, прежде чем подписаться на геморрой под названием «Игорь»?! Если б ты ее любил, то под лимузин лег, но не ушел, пока бы она все не узнала. Короче. Либо ты едешь со мной, либо сиди тут, жалей себя, пока твою Юну берут в оборот. Я умываю руки.

Рома прикусил язык, не зная, как ответить и, что еще хуже, как поступить. Попытался представить перед собой весы. На одной чаше – Юна. Которая выходит замуж за человека, который морочит ей голову. Который не любит ее и озабочен только тендером. На другой – Рома. Чем он рискует, если согласится на авантюру Вадика? В лучшем случае – просто будет выглядеть глупым и жалким ничтожеством. В худшем – загремит с товарищем на пятнадцать суток. По сравнению с целой жизнью бок о бок с Игорем, на которую обрекает себя Юна…

– Пять минут, – буркнул он и метнулся в свою комнату. Парадный костюм болтался на вешалке в шкафу, чуть запыленный, еще со времен вручения дипломов в институте. Рома натянул его так быстро, как только мог, изо всех сил втянув живот, застегнул штаны. В конце концов, не только у девушек бывают проблемы с фигурой.

Когда Рома обулся и сунул паспорт и бумажник во внутренний карман, Вадик был уже на низком старте. Горящий взгляд, резкие, чуть дерганные движения, пружинящая походка… Судя по всему, Купрянова прямо-таки распирало от предвкушения. Рома же подобных чувств разделить не мог, мучимый неприятными догадками. Фантазия Вадика не знала границ и не дружила с Уголовным кодексом. И первое тому доказательство Рома увидел уже у подъезда.