Снимите розовые очки

– Все очень просто, свет очей моих, – осторожно заглядывая за угол очередного поворота туннеля, ответил я, не обращая внимания на надоедливого чеха, а обращаясь лишь к Джине, – карлики это прекрасно продумали. Ты же слышала, что говорил тот ровесник динозавров, – молодые отправятся сюда, старики вымрут, кого-то убьют на войне, которую добрые гномики поспособствуют развязать. Молодежь на Земле перестанет плодиться и размножаться, количество работоспособного населения резко уменьшится, встанет производство всего; как следствие – голод и нищета оставшегося населения, войны; опять же – нищета как нельзя лучше способствует развязыванию разных военных конфликтов. Оставшиеся, нищие и голодные, тем более услышав предложение о безбедной жизни, полной романтики и приключений, толпой бросятся к порталам.

Конечно, кто-то на Земле попытается разобраться, что же происходит, куда деваются люди, но будет поздно. Добить остатки человечества, тех, кто не умер от старости, а, наоборот, молод, способен размножаться и никуда с Земли переселяться не хочет, может отправить каких-нибудь Белых рыцарей, не тех, конечно, с кем мы дрались сегодня, а тех, кого завербуют позже, или каких других беспардонных наемников из числа людей с этой самой редкой группой крови. А может, и из числа самых обычных землян, с обычной кровью, у нас полно всевозможных безмозглых радикалов, им дай один намек на любую идею да приплати денег побольше, и они с удовольствием разгромят все и перебьют всех. А потом придумают, как и от них избавиться. Так что перспектива-то безрадостная складывается.

– Что же делать? – тревожно спросила Джина. – Неужели мы ничего не сможем предпринять, чтобы не было этого апокалипсиса? Что дальше, смоемся отсюда, если удастся найти портал? Олаф и Бао погибли, помогая нам добраться до него, неужели мы просто сбежим, оставив тут их могилы? А как же другие люди, что здесь живут, они же скоро погибнут, а потом и те, кого мерзкие гномы опять сюда затащат. На Земле, если мы на нее вернемся, нам никто не поверит в то, что здесь творится, нас быстро в психушку упрячут, этим и закончится. Значит, земляне и дальше будут пропадать в порталах, а на нашей планете вскоре наступит полный коллапс.

– Знаешь, милая, – сказал я мягко, но решительно, – за тех, кто сейчас тут, мы с тобой не в ответе. Они не агнцы божии, а мы не боги. Воевать с целой гномьей планетой у нас двоих не получится, даже если Пауль к нам героически присоединится. Но кое-что, чтобы другие наивные мечтатели не поддались на гномьи уловки и не отправились сюда, мы сделать попытаемся.

И я посвятил любимую, а заодно и Пауля, в план, созревший буквально только что, когда я узнал всю подноготную гномьего коварства, собрал, можно так выразиться, все пазлы воедино, после чего придумал, что делать.

– Смотрите, – на ходу пояснял я сложившуюся у меня в голове теорию, – гномы вымирают на своей планете, потому что сами ее изгадили. Как вообще развивались их технологии, совершенно не ясно, но в производстве пластиков и прочих синтетических штуковин, включая даже еду, они преуспели, факт есть факт. Однако производства эти очень токсичны, надо полагать, как и их отходы; накопившись в критическом количестве, они начали постепенно убивать тех, кто их создал; продолжительность жизни стала короче, пропала деторождаемость. Аборигены срочно стали думать, как сбежать со своей помойки, заметь, не изменить как-то вредное производство, а бросить, как есть, а самим убежать на чистую планету. Кстати, по поводу исчезновения способности к воспроизводству, меня и раньше посещала такая мысль – теоретически это своеобразная расплата за чересчур большую продолжительность жизни. Если бы местные жители продолжали плодиться, как раньше, то с таким долгожитием на планете началось бы перенаселение, голод, болезни, короче, у матушки-природы везде взаимосвязь. Конечно, это началось не вчера, а тысячелетия назад, но процесс пошел, и его было не остановить.

Я продолжал раскладывать по полочкам свои мысли.