Снова любить…

– Вообще-то, – вступает мама, – я думаю, эта поездка пойдет тебе на пользу. В Калифорнии ты сможешь… как бы это сказать… навестить Мэтта. Понимаешь, о чем я?

Она смотрит с таким сочувствием, что на мгновение я забываюсь и почти верю, что ей все известно. Как будто чувства написаны у меня на лице огромными буквами – стоит убрать волосы, и их можно прочесть.

– Да, – отвечаю я и молюсь, чтобы родители не заметили мой румянец.

– Ладно. – Отец встает. – Заканчивай собираться и ложись спать. Тебе завтра рано вставать.

Ну наконец-то!

Мне снова удалось убедить папу. Я обнимаю родителей и, как только они уходят, еще раз сверяюсь со списком вещей. Кажется, ничего не забыла. Осталось только решить главную проблему: разобраться с мыслями о Мэтте.

Погасив свет, я включаю лампу для чтения. Сворачиваюсь калачиком на кровати и смотрю в окно на бегущие по стеклу струи дождя и расплывающиеся очертания домов. Я думаю об океане и перевожу взгляд на баночки с цветным стеклом, привезенные Фрэнки и Мэттом.

Мэтт мог умереть как и когда угодно, но стоит только взглянуть на эти стёклышки, и я снова вспоминаю время, которое мы провели вместе. Начинаю размышлять, не упустила ли что-нибудь, не могла ли как-то разорвать цепь событий, завершившихся катастрофой и разбитым сердцем.

«Привет, Мэтт, я тебя люблю. Давай не поедем за мороженым? Давай где-нибудь спрячемся?»

Когда мы были просто друзьями, я часто упоминала о нем в старом дневнике, который повсюду носила с собой. Я исписывала целые страницы рассказами о том, как мы гуляли по выходным, как в школе он подходил к моему шкафчику на переменах, как давал мне книги и как мы потом их обсуждали. Но иногда там говорилось и о другом: о чувствах. В такие моменты я ужасно боялась, что кто-нибудь найдет мой дневник и разболтает все секреты.

Первое настоящее письмо Мэтту я написала в том самом блокноте, который он подарил мне на день рождения. Правда, отправлять его я не собиралась. Сидя в спальне и вспоминая тот поцелуй во дворе, я чувствовала, как все тело дрожит, и остро ощущала вкус губ Мэтта. Я распечатала фотографию, которую папа сделал сразу же после сражения тортом, приклеила на разворот фиолетовой обложки, прямо под словами «С днем рождения!», и начала писать.

Следующие несколько недель были переполнены разными событиями: тайные свидания в полночь, обещания, что он будет каждый день писать из Калифорнии, разговоры о поездках к нему в Корнелл на выходных, с родителями и Фрэнки. Я хотела проводить с Мэттом каждую секунду. Узнавать его заново, уже в другом качестве, каким бы оно ни было, замечать новое, то, что было скрыто от меня все годы, пока мы были просто друзьями.

Тогда у меня не было времени даже подумать о происходящем. Какие уж тут письма?

Я вернулась к ним только спустя несколько месяцев после его смерти. Они не были попыткой поговорить с тем, кого нет в живых. Просто я будто чувствовала себя ближе к Мэтту. Особенно в дни, когда Фрэнки становилось совсем плохо, а еще по ночам, когда я не могла думать ни о чем, кроме него.

Сегодня как раз одна из таких ночей. Последняя перед летними каникулами, которые пройдут в неполном составе.