Снова любить…

– Фрэнки… веселая, – говорит Сэм, расстилая на песке покрывало в красно-белую полоску.

– Ты не поверишь, раньше она была такой стеснительной. – Я устраиваюсь рядом и радуюсь, что больше не нужно притворяться, будто мне нравится пить пиво.

– Почему? Она была толстушкой?

Я смеюсь:

– Она? Толстушкой? Конечно, нет. Просто… Слушай, давай не будем обсуждать Фрэнки?

Меньше всего мне хочется сейчас снова вспоминать про Мэтта. Фрэнки уже говорила, что этой части ее жизни не место на летних каникулах, и, даже несмотря на неловкий разговор о братьях и сестрах, осталась себе верна. Это ее трагедия, и я просто не имею права выдавать чужие секреты. Как бы сильно меня ни мучили навязчивые мысли.

– Конечно, – отвечает Сэм, а потом снимает сандалии и откидывается на покрывало, подложив руки под голову. – Ложись, – предлагает он. – Доверься мне.

Я сбрасываю шлепанцы и устраиваюсь в той же позе, отодвинувшись подальше, чтобы случайно не коснуться его даже мизинцем ноги. Ведь тогда я непременно вспыхну. К сожалению (или к счастью, я и сама не знаю), он поворачивается ко мне лицом. Я лежу неподвижно, смотрю на звезды. Не буду о нем думать. Не стану мысленно измерять пространство между нами, мечтая оказаться ближе. Я не хочу сходить с ума от запаха мыла и соли на его коже. Не буду прислушиваться к его размеренному дыханию и биению сердца.

– Что ты видишь? – спрашивает Сэм.

Я рассказываю ему о далеких звездах, описываю бесконечное темное небо над головой и серые, словно дым, облака, залитые лунным светом.

– М-м-м, – тихо откликается он. – А теперь закрой глаза.

Он кладет ладонь мне на лицо. Жар его кожи опаляет, и я содрогаюсь от ужаса и восторга.

– Хорошо.

Сэм снова ложится, а мне вдруг становится холодно без его прикосновений.

– Сосредоточься на том, чего не разглядеть глазами.

Я глубоко вдыхаю и пытаюсь собраться с мыслями. Мне не хочется его расстраивать. Он не должен принять детскую пугливость за глупость.

– А теперь расскажи, что ты видишь, – шепчет Сэм.

– Свои веки. Потрясающий вид, знаешь ли.

– Я не о том, Анна Эбби, – говорит он, обжигая дыханием мое ухо. – Попробуй еще раз.

Я снова делаю глубокий вдох. В темноте вижу, как ветер касается моей кожи. Различаю каждую песчинку под покрывалом. Искры костров, которые потрескивают и прогорают вокруг. Я слышу, как неподалеку кто-то перебирает струны гитары, поет и смеется, и музыка звучит в моих ушах, в самом сердце. А еще я вижу океан, различаю шум волн, разбивающихся о берег и снова отступающих в бесконечном ритме.

Меня переполняют эмоции. Я дрожу. Открываю глаза и смотрю на Сэма, а он пристально смотрит в ответ, и я, больше не в силах сдерживаться, тянусь к нему, словно металл к магниту. Так естественно, так неотвратимо. Мне страшно. Я не понимаю, чего боюсь сильнее: того, что зрительный контакт прервется, или того, что будет, если этого не случится.

Фрэнки ушла с Джейком к самому берегу, но ее веселый смех звенит в воздухе, тянется за ней, словно дорожка из хлебных крошек. Он приглушенный, будто доносится издалека. Я ни на чем не могу сосредоточиться. Мне хочется что-то сказать, но губы забыли, как произносить слова.

– Анна, ты дрожишь, – говорит Сэм, прерывая волшебное молчание. – Вот, держи. – Он садится, снимает красную толстовку с капюшоном и протягивает мне.

Я натягиваю ее через голову, наслаждаюсь ощущением мягкой ткани на холодной коже, и эмоции накрывают меня с головой. Кажется, будто Сэм, такой теплый и надежный, заключил меня в объятия. Я чувствую его со всех сторон: запах кожи, аромат чистоты и дыма от костра, обжигающе знакомый, проникающий в самое нутро.

И все вдруг становится таким несущественным. Я не ощущаю холода. Теряю счет времени. Перестаю слышать далекий шепот океана. Я поворачиваюсь, ловлю сосредоточенный взгляд, и весь мир замирает. Сэм притягивает меня к себе за кофту. Я обнимаю его, он обнимает в ответ, и наш поцелуй, такой страстный и неистовый, отдается во всем теле. Мы падаем на покрывало, сплетаемся в тесный клубок. Я теряю голову, мечтая только об одном: быть еще ближе. Сэм ложится сверху, вжимает меня в песок, впивается в губы, покрывает поцелуями шею, запускает в пальцы в волосы, а потом просовывает руку под футболку. Я парю, чувствуя, как сердце наконец-то освобождается от накопившейся боли, которая растворяется в воздухе.

– Анна Эбби из Нью-Йорка, – шепчет Сэм.

Его трясет, и эта дрожь отдается во всем моем теле. Я расстегиваю кофту, обнимаю его еще крепче, неторопливо обхватываю руками и ногами. Кладу голову ему на плечо, макушкой чувствую его подбородок. Вдыхаю запах кожи и мечтаю сохранить в своих легких навсегда.

Даже если прямо сейчас, в эту минуту, моя жизнь оборвется, я не пожалею ни о чем. Потому что все вокруг больше не имеет значения и никогда не станет прежним.