СНТ

Савостьянов был настоящим разведчиком и служил при посольстве. Настоящие разведчики часто служат в посольствах, потому что разведчикам не нужно бегать по крышам, если, конечно, они настоящие разведчики. Им нужно разговаривать с людьми и, что гораздо чаще, писать многостраничные отчёты. Савостьянов писал такие отчёты много лет, хотя работал в маленькой островной стране.

Страна болталась на краю Индийского океана, как горсть тефтелек у стенки кастрюли. Важно было то, что там находилась советская военно-морская база, где заправлялись военные корабли, принадлежавшие Восьмой оперативной эскадре.

В отчётах гордо говорилось, что островная страна встала на путь построения социализма, но те же отчёты, которые иногда назывались аналитическими записками, потом намекали, что строители социализма очень любят деньги страны победившего социализма. Трактора и грузовики из этой большой страны тут тоже очень любили, потому что другие корабли, вовсе не военные, привозили их сюда в счёт кредитов, то есть – бесплатно.

А вот дипломаты и прочие служивые люди из другой большой страны, где поджарые президенты красивы и седовласы, этого всего очень не любили.

И поэтому однажды в столичном аэропорту сел самолёт с наёмниками.

Наёмников было много, и сплошь из страны среднего размера, находившейся рядом. Про эту страну даже заокеанские президенты говорили, поджав губы, потому что там угнетали негров. Можно сказать, что их там угнетали образцово.

Наёмники были, разумеется, белые. Они быстро заняли аэропорт и начали продвигаться по улицам к президентскому дворцу. Президент на островах был не то чтобы глуп, но молод и неопытен, власть его повисла на волоске.

Но тут в дело вмешался русский дипломат. Он метался по столице и инспектировал верные правительству части, показывая командирам, что, несмотря на построенный социализм, можно распоряжаться деньгами безо всякой отчётности. Или, быть может, именно потому, что он построен. Вот при коммунизме деньги вообще не предполагались. Командиры частей с пониманием относились к этой политической экономии. Но главное, дипломат знал, что такое Восьмая оперативная эскадра и был на постоянной связи с вице-адмиралом.

Большой десантный корабль изменил курс и встал на рейде. В жарком мареве над ним полоскался белый флаг с синей полосой, звездой, серпом и молотом. Эти символы прямо показывали, что с пути построения социализма так просто не свернуть. После недолгих размышлений к большому десантному кораблю присоединился французский крейсер.

Наёмники отступили к аэропорту. Нескольким из них удалось улететь, другие лежали на улицах, мгновенно облепленные мухами, а четверых пойманных судили, устроив долгий показательный процесс. Щёлкали вспышки фотоаппаратов, и наёмники щурились, понимая, что за них никто не заступится: ни страна неподалёку, известная угнетением чернокожих граждан, ни большое государство за другим океаном, где президенты выглядят столь импозантно.

Короче говоря, многие сторонние наблюдатели были огорчены.

Но один из них, что тоже стремительно перемещался по облитой зноем столице, был огорчён больше остальных. Однако по привычке, заведённой людьми его профессии, не подал виду.

Ведь, кроме того, что он умел разговаривать с людьми, в том числе и с вооружёнными, он ездил на дипломатической машине. Как ни в чём не бывало он пригласил советского коллегу на семейный ужин, и тот явился с женой. Правда, советский дипломат пришёл со своей бутылкой и пил только из неё.

Лучше бы он прихватил и свои рюмки. Помогли бы даже гранёные стаканы, хотя это несколько противоречит дипломатическому этикету. Всё дело в том, что чужие рюмки оказались не совсем чистыми, и через день супружеская пара оказалась в больнице при посольстве.

Потом говорили, что советскому дипломату помогло то, что через несколько часов на приёме в своём посольстве он пил среди своих – и без меры, но вот жена его была не склонна к пьянству. Поэтому через неделю её увезли на родину в скучном цинковом ящике, обшитом редкими там досками. Но о том, как вредна грязь на бокалах и рюмках и чем это чревато, спорят до сих пор.

Эта месть была признана высокими сторонами личной инициативой, и человек, не заботившийся о чистоте посуды для гостей, через некоторое время не справился с управлением автомобилем. Его красивая дипломатическая машина упала с набережной в океан, где уже не было никаких военных кораблей – ни советского, ни французского.

Но вдовцу в этом не было никакой радости. Он любил свою жену, и теперь тоска грызла его сердце. Его товарищи всё понимали, дипломата думали отозвать домой, но пока его никем нельзя было заменить.

И случилось то, чего никто не ждал.

Советский человек, свободный от религиозных предрассудков, отправился в тот квартал города, куда обычно ходили ночью. Там было не продохнуть от горького запаха трав, горевших в жертвенниках, и то и дело можно было заметить крестьянина, волочившего за собой на верёвке козу.

Крестьянин обычно возвращался из этого квартала просветлённым, а коза не возвращалась, потому что всякое просветление имеет свою цену.