Сны Черного Короля

– Да очень просто. К примеру, приходит в студию какая-нибудь засветившаяся личность. Начинает рассказ о себе. Мол, делает то-то, живет там-то, всё у него на настоящем этапе в норме. Потом, чуть постеснявшись, выкладывает убийственное откровение. Например, что в возрасте пятнадцати-восемнадцати лет вступал в половую связь со своей кошкой. Или подсматривал в щелочку, как бабушка принимает душ. Или онанировал в туалете под фотографией какого-нибудь бородатого мужика. Тут, впрочем, вариантов множество. Главное, показать, как alter ego это – наша вторая личность то есть – настоящего человека из данного деятеля сделала. Вот так. Такое уж у них «пети-жё», братец, нынче. Фердыщенко со своими тремя рублями украденными и рядом не стоял… Впрочем, я всех подробностей не знаю: Власоглав ко мне давно обращался, эпиграф просил.

– И что?

– Да ничего. Предложил ему «Ибо любит человек падение праведного и позор его» из Достоевского. По-моему, очень даже неплохо. Представляешь, черный экран, звучит похоронная музыка, и тут из угла красными кровавыми буквами выползает: «ИБО ЛЮБИТ ЧЕЛОВЕК ПАДЕНИЕ ПРАВЕДНОГО И ПОЗОР ЕГО!». Не понравилось. Говорит, много ты где праведных видел? Я ему – переделай. Пусть будет: «Ибо любит человек падение ближнего и позор его», раз девальвация у вас такая. Сказал, что подумает. Да видишь оно как…

Олег скорбно замялся, и я не преминул этим воспользоваться.

– А кто такой Велес?

В трубке раздалось не то «м-м-м», не то «у-у-у», потом:

– Ты там часом не во «Что, где, когда» решил поучаствовать?

Предположение было отвергнуто. Еще раз фыркнув, Олег продолжил:

– Велес, насколько мне не изменяет память, один из наиболее распространенных богов древних славян, охраняющий стада и пастухов. В русской транскрипции известен также как Волос. Многие ученые видят в нем замену Одина, но я с этим, пожалуй, не соглашусь. Все дело в том…

– Нет, – перебил я, – мне в человеческом смысле. Кто-нибудь по фамилии Велес, ну или с такой кличкой тебе не встречался?

Олег чуть подумал.

– Знаешь, нет. Ни фамилия, ни тем более клички ни о чем мне не говорят. А позволь встречный вопрос – зачем это тебе?

– Да так, – протянул я, – возможно, и незачем. Данное… э… имя всплыло среди имен тех, кем я сейчас интересуюсь. Вот и подумал: может, ты просветишь? Ну нет так нет. Буду заниматься Бабаховым.

– Заниматься? – в голосе Олега зазвучали беспокойные нотки. – В каком это смысле?

– …Неправильно выразился, извини, – вовремя спохватился я, посчитав, что знать полную расстановку сил Олегу пока рано. – Позвоню, договорюсь о встрече…

– Сдается, милорд, вы что-то скрываете от меня… Впрочем, колхоз – дело добровольное.

И Олег замолчал, уходя, как показалось мне, в какую-то «миролюбивую обиду». Я поблагодарил приятеля за потраченное время, но чувствовалось – Олегу хотелось что-то сказать.

– Ты это… – произнес после некоторой паузы он, – поосторожнее там. Тот еще фрукт.

Я сказал еще раз «спасибо», взял лист бумаги и ручку, положил их на стол, сел и принялся составлять текст.

«Представиться» появилось после недолгих раздумий, и тут… реальность снова начала менять свои свойства.

Комнаты не было – три стены, которые я мог видеть, плавно отъехали вдаль и, постояв чуть на месте, разлетелись в разные стороны. Передо мной возникло черное полотно. Потом оно стало светлей – так бывает на улице в осенние, не слишком поздние вечера, а мой слух уловил шелест… Шел дождь. Невдалеке, на расстоянии как бы десятка шагов выделился четкий контур фигуры. Это была женщина. Она стояла спиной, но я безошибочно узнал в ней Алёну… Прикосновение моего взгляда должно, обязано заставить ее обернуться… Она оборачивается! Медленно. Капли дождя поблескивают в черных вьющихся волосах, осыпают лицо. Сейчас она улыбнется… Сейчас я улыбнусь ей в ответ, робко произнеся: «Здравствуй!»…

Это был очень яркий образ. Когда-то я слышал о таком понятии, как «эйдетизм» – способности сохранять мысленные картины, причем мало чем отличающиеся от реальности, в течение продолжительного времени. Но никогда даже не думал, что испытаю этот эйдетизм на себе. Сколько лет, интересно, прошло с той нашей первой «дождевой» встречи?

Я начал набирать номер Бабахова. Сейчас меня совсем не заботило, что кроме надписи «представиться» других на листке не появилось.

– На проводе! – гавкнуло в трубке, и я понял, что Федосей действительно крайне занятой человек.

– Здравствуйте, – мягко произнес я. – У меня к вам есть дело относительно смерти Власоглава. Думаю, вам будет интере…

Меня перебили:

– Передача на его смерть уже готова. Материал не нужен. Что-то еще?

Я сказал длинное – «а-а…», затем – короткое «о». После чего сумел взять себя в руки.

– В некотором роде это не совсем материал. Хотя и материал тоже. Я его… друг.

– Молодой человек! – раздражение на том конце провода достигло, казалось, своего высшего градуса.

– Понял, – быстро сказал я. – Но дело в том, что когда мне пришлось исследовать содержимое его компьютера…

– У тебя есть доступ к его компьютеру?

– Да… – я слегка растерялся.

– Ты видел базу?

– Какую?