Сны Единорогов (СИ)

— Нет! — разозлившись, тоже рявкнул Валет, уперто уставившись в исполинские клубящиеся сферы, круг за кругом продолжая охолодело думать, что всего одно движение челюстей — и его разорвет пополам; по желтым клыкам каплями скатывалась слюна, зловонное трупное дыхание обжигало бледную кожу.

Зверь, приклацнув клыками, ударил оземь лапой; сам здешний мир как будто покачнулся, прогнулся, покрылся густой бьющейся рябью.

— Почему? Почему ты так привязался к нему?

— Потому что… потому что он… нужен… мне… Потому что он наверняка… наверняка верит в меня! Потому что… просто потому что. Что бы ты ни говорил, я не оставлю его здесь одного!

— У вас разные судьбы, дитя. Ни до, ни после смерти ваши пути никогда не должны были пересекаться! — теряя остатки терпения, вновь проревел Леко. — Уходи отсюда! Возвращайся в близкий тебе по духу мир. Оставь Тая!

— Нет!

— Ты видел тот призрак, Валет! Видел его не просто так! И должен понимать, что уже поздно! Теперь, если только старуха не пожрет раньше его душу, Тай станет одним из нас! Он останется здесь! А ты вернешься в свой мир или куда-нибудь еще и проживешь новую жизнь, позабыв до следующего перерождения обо всем, что приключилось с тобой в прошлом!

— Нет… Нет! — Букашки, что крохотными тусклыми снежинками метались по всему телу, по всем закромкам души, вдруг нашли и выход, и путь друг к другу, соединившись да сложившись в яркую и ярую пургу. В успокоившихся, но не остывших синих глазах залегла тяжелая жилка пульсирующей решимости, обещающая никуда не пропасть до тех пор, пока не воплотит задуманного. — Я верну его. Даже если придется остаться здесь навсегда, я верну его, слышишь, Леко? Даже если ты не поможешь мне — я верну Тая. Мне нечего делать без него ни в том мире, ни в этом, ни в каком-либо другом. Я. Верну. Его.

Червленый зверь, запрокинув голову в бессильной усталости, взвыл.

Небеса, отозвавшиеся удвоенным громовым раскатом, засветлели на черте горизонта подбирающейся предрассветной дымкой.

🐾

— Почему ты взялся защищать меня? — почти прошептал Валет тот вопрос, что давно мучил его. Он верил, что огненный пес не услышит, но тот, чуть обернув голову, оскалил пасть, выпуская на волю лающие слова.

— Ты попал ко мне, Тай — к ней, — глухо порычал Леко, широким прыжком перемахивая через бурную речушку, уносящую свои воды вслед за тающей на излете луной.

— Не понимаю…

Теперь их путь лежал меж широких хлестких ветвей тянущихся вдаль кустов разросшегося шиповника, и Валет изо всех сил вжимался грудью в широкую мохнатую спину, пытаясь укрыться от острых шипов, лезвием рассекающих кожу.

За два-три десятка грузных прыжков какой-нибудь шип всё равно находил слабое место, окрашивая белизну очередным ализариновым швом.

— Я отыскал тебя на своих землях, едва ты попал сюда! — перекрывая бушующий ветер, рявкнул Леко. — Тая же занесло на земли старой ведьмы! Конечно, сама она не могла явить себя — слишком сложные лежали на том доме чары, — но, прибегнув к нескольким нехитрым трюкам, легко добилась желаемого, покинув этой ночью свое заточение! Впрочем, пока она слаба и пробудет таковой еще некоторое время — для того ей и нужна подпитка…

— Тай!.. — стиснув зубы, севшим хрипом отозвался мальчик со спины зверя. Леко, ощетинившись, кивнул. — Что она станет делать с ним?

— Пить, разумеется. Морочить сердце и голову колдовством, кормиться лживыми эмоциями — вкус у них мерзкий, порченый, никакой. Но сил вытравливать из мальчишки чувства настоящие у нее сейчас нет.

Валет притих, пытаясь осмыслить услышанное. Сердце, никак не находящее связующей ниточки, опять болезнетворно заныло.

Ветер между тем хлестал в лицо, рвал и терзал волосы, слепил высушенные до слез глаза. Холод жег изнутри, перекрывая русла крови плотинными льдинками, но мальчик уже успел привыкнуть к сосущему белому ощущению.

Пламенный пес, беря сильными пружинистыми скачками словно нарочно вырастающие препятствия, рассекал ночь выпущенной с тетивы пылающей кометой. Пес, что, завидев непоколебимую упрямость своего маленького несмышленого друга, все-таки согласился помочь, коротко и сердито велев забираться к себе на спину.

Одного его, несмотря на все посулы и угрозы, Леко не оставил. А Тай…

Тай с самого начала был один, окруженный подвальным дыханием ворочающейся под ногами дряхлой черной колдуньи.

При мысли об этом волосы на голове Валета шевелились и незаметно седели, в груди сжималась зубастая морозная удавка. И всё же…

Всё же он не понимал.

— Леко… — Борзая повела обвислым ухом, давая знать, что слушает. — Почему ты… почему не делаешь со мной ничего… такого, как… как делает… она…

— Не питаюсь тобой, ты хочешь спросить? — уточнил с легкой насмешкой пес.

Валет серьезно кивнул. И, помолчав, продолжил:

— Почему ты постоянно защищаешь меня? Почему помогаешь? Почему готов пойти на столь многое, лишь бы только я ушел отсюда?

Ветер взъярился пуще прежнего, и Леко пришлось сбавить шаг, чтобы мальчик смог расслышать его.