Сны Флобера

Они купались и плескались. Вода была чистой — пречистой, на дне сиял каждый камешек, золотые песчинки горели на солнце, словно чешуйки. Вдвоем прыгали через скакалку, потом Селёдка спряталась в кустах на краю какого-то пустыря, где была помойка. Марго шла через густые заросли полыни и вдруг увидела Селёдку в яме деревянной уборной.

— Селёдка, ты что, сдурела? — возмутилась Марго и велела выползать из ямы.

— Не — а! — ответила рыба, помотав головой. На её лице была хитрая улыбка. Селёдка превратилась в самолёт. Марго оказалась в нём в нём.

— Сон-то хороший, к деньгам, — подумала во сне профессорша, владевшая собственной наукой онейрокритики.

Проснувшись, она зевнула, выглянула в иллюминатор. Самолёт летел уже над архипелагом, объявили о скором приземлении. Марго пристегнула ремень безопасности. Под крылом, внизу, вспыхивали в лучах солнца зеленеющие молодыми побегами рисовые чеки, заполненные водой; в них отражались синее небо, облака и самолёт.

— Ну, вот! — вздохнула Марго, пытаясь сдержать внезапное волнение…

Она вспомнила сон в метро, когда ехала на встречу с Исидой из общежития университета Кокугаку — дайгаку. Всю дорогу на её языке, будто камешки, перекатывались слова:

— Ocha-no-mizu-no-eki-ni norikae»;.

В аэропорту на таможенном досмотре она умудрилась забыть паспорт. И сейчас Марго была настороже, боясь пропустить по рассеянности свою станцию. Она исподтишка наблюдала за лицами пассажиров. У всех были плотно сжатые губы и прищуренные глаза. «Какие бесстрастные! — удивлялась Марго. — Какие у всех ухоженные и свеженькие лица! Сияют, как стёклышки…»

Она достала из сумочки зеркало, пересчитала морщинки, убедилась в наличии искусственной мушки, мизинцем поправила отвисшую ресничку, попробовала губами помаду и в довершение всего дала себе поручение не забывать улыбаться при случае таким образом, чтобы не морщинить своего лица.

В Токио она добралась на «Синкансэн» уже к вечеру, когда вечерело; вышла на станции Сибуя. Никто не встречал. Была суббота. Она позвонила в офис из автомата. Долгие, протяжные, отчаянные гудки. Вязкие, зыбучие. Трубку никто не брал. Вот незадача! Пришлось самой потратиться на такси. К этому часу она уже изрядно проголодалась, хотелось перекусить, хотя бы какое-нибудь обэнто.

С чемоданом она кое-как дотащилась до стеклянных дверей главного офиса университета. Как назло, дверь была заперта.

— Ну, вот! Её русское профессорское нищенство прибыло своим ходом! — фыркнула Марго.

Она села на чемодан, осмотрелась: здание архитектуры колониального периода, скрытое сумерками, имело болотисто — мшистый цвет. Вдруг за спиной послышались спасительные шаги. Слава Богу!

Это была огненно — рыжая, подвижная дама в брючном костюме. «Из наших», — с удовлетворением отметила Марго еврейскую внешность дамы. Она бегло говорила по — японски, но с французским акцентом; приехала из Швейцарии, из Лозаннского университета, где работала на факультете восточных цивилизаций. Имя её было довольно известно в учёных кругах, и Марго тотчас забыла о том, что надо лишь слегка напрягать в улыбке мышцы лица. Она объяснила ситуацию.

— В офисе должен быть сторож, — уверенно сказала дама.

Они настойчиво постучали. Вскоре из глубины коридора появился заспанный старик с накинутым на плечи кителем. Он сказал, что в здании никого нет, однако позволил воспользоваться телефоном. Вежливо похлопотав над проблемами русской дамы, швейцарка удалилась по своим делам.

Марго дозвонилась до курирующего её профессора. Он не ждал её в этот день, отложил встречу до понедельника — и, не вникая в ситуацию, предложил переночевать в гостинице. «В какой гостинице? Где я буду её искать, эту гостиницу, на ночь-то глядя? Я же потеряюсь… — лихорадочно соображала Марго. — Ох, уж эти японцы!» Кроме того, её не «прельщала» ещё одна незапланированная трата спонсорских денег, которые она рассчитывала на что-нибудь полезное.

— Ну, я не знаю… — почти хныча, произнесла она.

В конце концов, договорились, и сторож проводил её в комнату для профессорского контингента.

— Боже! — воскликнула Марго. — Какой бедлам!

Постель была смята, на столе стояли пустая бутылка из-под виски и три стакана; на донышке одного из них застыла жёлтая прозрачная жидкость; стеклянная пепельница набита смятыми окурками; на стеллажах с книгами — бутылки из-под виски. Старик охнул, извинился, приговаривая:

— Грязно, грязно! — и стал проворно прибирать, оттеснив Марго.

Вскоре он исчез и появился снова с постельным бельём. Марго осталась одна со своей усталостью и внезапным отчаянием. Её мысль кружилась вокруг Ореста, как божья коровка, благополучно пережившая зиму, вокруг голой лампочки; потом она вспомнила, что проголодалась, и это чувство победило все остальные.

Только неделю спустя она позвонила Исиде, назначили встречу…