Сны хрустальных китов

Догадался колокольник и об истинном имени чужака. Много легенд ходило с тех пор, как жили в Сартии трое братьев-князей. Когда на их земли напало громадное чудище, разоряя села и убивая всех жителей без разбора, двое младших отправились в путь по морю. Искали они способ убить тварь, а нашли собственную погибель. Отправились на дно их ладьи, а сами княжичи утонули в ледяной воде вместе со всей дружиной. Лишь спустя несколько месяцев к родному берегу прибило несколько досок да обрывок чьего-то платья.

— Что, Ястреб, — вывел мастера из долгих раздумий заказчик, — будешь ковать мне оберег? Возьмёшься за такую работу или не по плечу тебе она?

— Возьмусь, государь.

— Не зови меня так, — посуровел чужак. — Это раньше все мне кланялись, но те времена давно минули. Я теперь всего лишь Путник. Так и обращайся ко мне, как к ровне.

Под вечер работа была закончена. Небольшой медный колокольчик Путник отдал Тивиссе. Та непонимающе подняла брови:

— Потерять боюсь, — ответил мужчина. — Повесь его где-нибудь.

Серебряный колокольчик (эпизоды 5 и 6)

5

Пирогистали совсем чёрствыми. Лишь тогда ворожея принесла их обратно и начала тщательно крошить, пересыпая крошки белым песком и разноцветными бусинками. Путник сидел рядышком, стараясь не дышать лишний раз. Дом снова наполнился сладковатым ароматом выпечки.

— Сегодня ляжешь в моей комнате, — непререкаемым тоном велела Тивисса.

— А ты как же? — не понял гость.

— Обо мне не беспокойся, — махнула рукой.

Ужинали рано. Но вместо того, чтобы как всегда вытащить свои свитки и начать писанину, ворожея приступила к иного рода приготовлениям. Прежде всего, подожгла несколько пучков травы, прошлась с востока на запад вокруг дома, шепча какие-то слова, потом то же самое проделала уже внутри избы. Выглядела Тивисса нездоровой, то и дело, шмыгая носом. На немой вопрос гостя бросила незнакомое слово:

— Аллергия. — Будто бы он понимает, что это должно означать!

Когда от дыма у Путника заслезились глаза, хозяйка потушила свои воскурения и открыла настежь окно в спальне. Свежий воздух ринулся внутрь, как солдат в бой. Теперь пришёл черед чудной клетки, что висела под потолком. Над ней ворожея что-то долго бормотала, потом открыла дверцу и приказала Путнику под страхом смерти не касаться железных прутьев. Кинув несколько щепотей сдобного крошева и песка на дно клетки, Тивисса остальное рассыпала на подоконник.

— Сны придут, — говорила она, — начнут выбирать из песка и бусин кусочки пирога, тут-то и попадут в ловушку. А как только клетка закроется, уж никак им нельзя будет вырваться. Я не очень люблю сны неволить. Жалко их становится. Да только за хороший сон можно много денег выручить. Знаешь, сколько несчастных бессонницей мучаются? Сколько, как ты, от кошмаров в холодном поту просыпаются? Им, порой, только одно помочь может — такой вот полонённый сон. Правда, через седмицу наговор ослабевает, и сны упархивают. Но и держать их слишком долго опасно. Любой сон способен превратиться в навязчивое видение и выклевать человеку глаза, чтобы тот уже больше ничего не узрел.

Путник знавал колдунов, что могли читать мысли или лишать человека воли. Знавал и самых уродливых и злых созданий, способных перебить одним ударом хвоста хребет лошади. Но чтобы кто-то приручал сны, о таком он слыхом не слыхивал. Доверять же мужчина привык только тому, что испытал или испробовал сам. Нет, не могла быть Тивисса ни ведьмой, ни отродьем лесных духов. И всё же простая травница на подобные штуки не могла быть способна.

Стоило потемнеть небосклону, как она отправила гостя в опочивальню. Прикрыла дверь, оставив небольшую щёлку. Улёгся Путник на ложе ворожеи, как будто в облако провалился. Огромная толстая перина, целый ворох подушек. На потолке вся небесная карта, как она есть. Каждое созвездие подписано, а посреди круглый лик солнца. Звезды, нарисованные особой краской, светились почти так же ярко, как настоящие. Тивисса говорила, что потолки расписали до неё, прошлый жилец дома был большим затейником.

«Может потому мы сразу с ним сговорились», — добавила она тогда.

Ворочался мужчина с бока на бок, а уснуть всё не получалось. Вот как бывает: иные горошину под боком чуют, а ему на голой земле удобнее было, чем на всем этом пухе.

В окошко по-прежнему дул свежий ветерок, доносились звуки далёкой флейты и смеха. Это, радуясь последним летним денькам, собирались вместе парни с девушками. Когда-то и он был таким, сбегал из душного терема с приятелями, порой лишь под утро возвращаясь обратно. Брат вечно бранился, повторял, что негоже человеку его сословия с простыми горожанами по кабакам шляться, да срамные частушки распевать. Лишь спустя несколько лет Путник понял, что дело было вовсе не в частушках и выпивке. Князь боялся, хотя тогда казалось — не за него, а его самого.

«Народ любит младших братьев Мирдара Светлого больше, чем правителя. А потому первого он всё время держит подальше от столицы, а второго, наоборот, запер в светлице» — Вот как про себя трактовал Путник поступки великого князя.