Сны хрустальных китов

С некоторых пор Путник перестал с пренебрежением относиться к подобным россказням. И на всякий случай попросил женщину проверить его одёжку. Вдруг та тоже обладала скрытыми свойствами? Ибо он частенько замечал: стоит сменить в походе рубаху, как обязательно во что-нибудь вымажешься, а коли порвёшь плащ, как тут же похолодает или дождь польёт.

Стоило Тивиссе выпить зелья, как стала она прежней. Пропал её ледяной всевидящий взгляд, лицо из каменного сделалось живым и подвижным. Ночь напролёт варила она своё снадобье, мешала в большой чаше разные порошки и незнакомые гостю цветы. Сначала тёмно-зелёная жижа бурлила, пузырилась, но стоило ворожее капнуть в неё крови трупоеда, как та тут же успокоилась и сменила цвет, став лазурно-голубой.

Оба они жутко умаялись, а потом проспали почти до полудня, чего с Путником не случалось, наверное, лет сто. После того, как болезнь отпустила из своих лап Тивиссу, а её гостю позволила спокойно вздохнуть, вернулись привычные заботы. Опять что-то где-то отвалилось, расстроилось, требовало починки. К тому же пришла пора сбора яблок. Каждый год Тивисса обрывала их, резала и сушила. Скукожившиеся потемневшие кусочки прошедшего лета хранились в большом берестяном коробе почти до самой весны. Несколько дней они потратили на заготовку, так что и словом было некогда перекинуться. И теперь, когда работа была окончена, Путник принялся доводить ворожею вопросами, отчего в итоге та не выдержала и сунула ему в руки объёмный фолиант, веками заполнявшийся её предками, а сама занялась очередной стряпнёй.

Поглядывая на чужака, Тивисса думала обо всех этих долгих неделях, проведённых вместе. И казалось: так и должно быть. Дом с его появлением стал ещё уютнее, хотя казалось, такое просто невозможно. Верное плечо и крепкая рука Путника стали для Тивиссы хорошим подспорьем.

Мать вечно твердила ей, что мужчины и коты очень схожи в своей природе. Мышеловы из котов хуже, чем из кошек, они всё метят, но самое главное — их невозможно перевоспитать, отучить от дурных привычек. «И удержать», — неизменно прибавляла вслед за матерью бабушка. И всё же Тивисса хотела попытаться. Не отучить гадить, конечно же. Приручить этого зверя с меняющими цвет глазами.

— Я уже упоминала, что многие дети в нашем роду скончались ещё во младенчестве, ни одно колено не обошли войны и жуткие хвори. Словно сама природа восстала против нас. Но как бы тяжело не приходилось моим пращурам, обязательно кто-то из них доживал до преклонных лет, передавая из уст в уста одну легенду. Я почти позабыла о ней, но ты… почему-то, вглядываясь во мрак, что стелется за тобой, я отчётливо слышу голос моей матери, рассказывающей её.

Стоило Тивиссе произнести последние слова, как у него появилось странное чувство узнавания. Будто перед Путником стояла шкатулка, и кто-то шептал ему на ухо: «Ты знаешь, что там. Знаешь, что произойдёт, когда откинется крышка». И да, он знал. Зачем свернул на тропу, ведущую прочь от Внежина к этой неприметной деревеньке, укрытой среди холмов. Знал, почему остановился у этого самого дома и почему, несмотря на все свои старания вот уже больше месяца не мог покинуть его. Значит, нашёл князь верный путь, наконец-то.

— Что за легенда?

— Три века назад, когда в нашем роду ещё не велось никакие записей, жила одна девушка. Имя той девушки не сохранилось, но издревле её называли не иначе, как Хранительница, ибо верили, что именно она сберегает нашу семью от полного вымирания. Возлюбленный той девушки отправился в далёкое странствие. Он обещал вернуться, поклялся приплыть обратно, чтобы не случилось. И чтобы юноша сдержал обещание, чтобы не погиб в море или в чужих краях, Хранительница отправилась к ведуну. Тот долго думал, как помочь, а потом призвал все небесные силы, заключив любовь девушки в серебряный колокольчик, что та всегда носила с собой.

— И что же? — едва скрывая трепет, спросил Путник. — Сработал заговор?

— Нет… Хранительница до конца жизни ждала любимого. Она так ни с кем не обручилась, оставаясь верной ему до последнего вздоха. Что приключилось с тем странником не ведомо. Сгинул ли он в далёких краях или нашёл себе утешение на груди другой прелестницы, о том можно лишь гадать. Так или иначе, а колокольчик с тех пор передаётся у нас вместе с легендой. В детстве я играла им вместо погремушки, и ничего в нём не выдавала талисмана. Но однажды, лет семь назад, колокольчик… такое впечатление, что он пробудился. До сих пор помню, как лежала в своей постели ещё в доме батюшки. Крепок мой был сон, но вдруг что-то толкнуло меня, заставило открыть глаза. Не помню, что было дальше. Но очнулась я от того, что всё тело ныло, как от долгой работы, а в руках я до боли сжимала тот самый колокольчик. За семь лет такое повторялось не единожды. И последний раз…

Ворожея мотнула головой, будто хотела в последний момент отогнать непрошенную мысль, но Путник продолжил за неё: