Сны накануне лета (СИ)

У костра в сторонке Двалин заметил одинокую фигуру, и улыбнулся, подходя. Пришел, друг. А с утра ругались.

- Что? – хмуро пробормотал Торин, скрывая неловкость от того, что мириться явился первым, - пива мало, не нальешь?

- Дядя Торин! – Двили решительно сползла с отцовского плеча, и засеменила к гному, - я налью.

- Девка, а одеваешь, как парня, - Торин не без удовольствия наблюдал за племянницей, которая подносила ему кружку уверенно, деловито ловя маленькой ладошкой пенные капли, - эх, огонь-девка! Иди-ка, дай поглядеть на тебя.

- А тетя Рути где? – полюбопытствовала Двили, улыбаясь и играя бровями, - почему не пришла?

- У тети маленький, - строго перебил дочь Двалин, - она его спать укладывает, и сама тоже спит. Тебе тоже поспать бы там, с тетей… только не шуми и не прыгай по ней.

Хотел еще добавить, что тетя вновь подозрительно округлилась в последнее время, но не стал. Молча, с другом рядом, глотал холодное пиво, что после довольно жаркого по меркам мая дня было близко к райскому блаженству.

- Что внизу? – бросил будто бы между делом Торин. Двалин покосился на него.

- Привезли письмо от Трандуила из Леса. Слышишь, Дис заливается? Вслух читают.

- Не томи, Двалин! – Торин заулыбался.

- Ну, ты знаешь, что месяца три назад наведался туда Кили - с удовольствием начал тот, - Тауриэль с ним, ясное дело. Выразить почтение родине после многолетнего отсутствия. Трандуил сам исполнил песен восемь про тебя, два раза намекнул на дружбу и взаимную любовь. Чего хотел, все мы знаем: жадный, феечка! Клянчил, в общем, как… Двили, заткни уши или иди отсюда. Они там задерживаться не собирались, но на пару деталей Кили озлился, и решил осесть. Всерьез так, они поверили все!

Торин хмыкнул, кусая губы, чтобы не рассмеяться в голос.

- Так и так, мол, вечная дружба – значит, вечная дружба, мы одна семья и все такое. И понеслась. Девочка наша остроухая ему подыграла мастерски, Гимли говорит, от корней лицедейка. Позвали молодежь, там же и Финси подключился, и Бади, и давай пить-гулять. Разнесли весь Лес, но культурно, как будто так и надо, все в границах. Нет претензий, только этот… Трандуилион… весь теперь в метаниях. То ли татуировку ему там набили сонному, то ли что, в общем, поднас… Двили, иди уже! – подгадили и ему, и батяньке его. Будет знать, как слезы подлые платочком утирать…

- А утирал? – с любопытством спросил Торин, и Двалин прищурился.

- А то. Последний раз твой могильный камень весь блестел!

…

Смерть узбада Торина Дубощита неожиданностью не стала и политических изменений не вызвала. Правда, причина смерти так и осталась в истории туманной. Эльфы, конечно, предпочли трагический и даже красивый вариант «разрыва сердца». Злопыхатели придерживались версии «пил и допился». Гномам нравилась идея загноившейся раны, полученной в Битве Пяти Воинств. Поговаривали, где-то даже живут предсмертные слова Торина Второго, полные раскаяния и сокрушения над нелегкой своей судьбой. И лишь несколько живущих знали истину, и знали, с каким неожиданным удовольствием вставший со смертного одра Торин выбирал, от чего ему, правителю Эребора, предстоит скончаться. Так и не выбрал в итоге.

- Буду жить на опушке соснового бора и никогда не услышу слово «узбад». Узбада Торина больше не будет. Похороните его, красиво, торжественно. Помер за час, перед смертью улыбался. Жил – и не стало. Мало Торинов на свете!

Балин не согласился, Глоин возмутился, Даин махнул только рукой: все равно Торин, если уж что решил, сделает, только смириться с этим и можно. Дис решения брата не одобряла также. Как и совершенно безумного желания Рути уйти вслед за ним на Сосновое Плато.

- Детка, он старый для тебя. Что ты там будешь делать? Кто из нас в детстве по взрослым прославленным воинам не томился? У него это блажь. Ты там намучаешься. Да он бредит. С ума сошел, или что там было с ним…

Выслушала Рути, несомненно, немало, и не только от Дис. Что она чувствовала, о чем думала, как отвечала – история также не сохранила. Что стало причиной внезапного решения выйти замуж за уже немолодого короля, который и не король был вовсе, никто не знал. Но вступились Фили и Кили, и особенно – Тауриэль. Говорили о судьбе, о любви, о том, что нужно пользоваться шансом, о том, что не так много у дядьки в жизни было счастья, чтобы теперь его лишать последнего, выстраданного, и Дис сдалась и благословила брата. Великодушие собственных сыновей пугало и ранило ее. Хотелось сказать о старых традициях, но разве не она первая их нарушила? Маленькое «нарушение традиции» бегает за Двалином везде, и кто бы посмел попрекнуть!

В общем, Торина похоронили.

- Не одобряю я этого всего, - высказалась в сотый раз Дис, оглядывая Сосновое Плато, - сначала Кили огородничеством увлекся, теперь ты на поверхность выбрался.

- Да мы и так на поверхности сколько лет жили, - умиротворенный после пива, Торин был в самом лучшем расположении духа, - Рути там?

- Спит. Как ты с ней уживаешься, храпит хуже Двалина. Он тебе про письмо рассказал?