Сны Персефоны

Примерно так. Во всяком случае, если верить аэдам. Если допустить, что они сочиняли историю на трезвую голову. А вот в это верилось мало. Да и глаза Диониса — странные, винно-лиловые, — будто смеялись над такой версией.

Но кем бы на самом деле не была Семела, сейчас она прибывала в Элизиуме. Отправляя её туда, Аид так и сказал: «Она уже достаточно настрадалась при жизни».

— Ты ведь знаешь закон, — сказала Персефона, — никто не может уйти из Подземного царства.

Дионис посмотрел на неё лукаво и прыснул в кулак:

— Ой, да ладно. Мне список показать, кто от вас ушёл целым и сравнительно невредимым: Тесей, Орфей, Геракл… Мне продолжать?

Персефона вскинула руку: довольно! Он прав! Этот безумный и вечно пьяный бог прав! Последнее время в Подземный мир шастают все, кому не лень. И возвращаются! Может быть они с Аидом слишком милосердны и снисходительны?

Дионис покачал головой:

— Это ты — слишком милосердна и снисходительна, о, Несущая разрушения.

Персефона вздрогнула — нечасто называли её так. Это имя пугало.

— Да-да, — продолжал, между тем Дионис, — так и есть: всё решаешь ты, Аид только подстраивается под тебя

— Ты говоришь так, — возмутилась она, гордо вскидывая голову, — словно не Аид здесь Владыка.

Дионис посмотрел на неё так, словно заглядывал в самые потаённые уголки души. Персефоне даже стало страшно: на юном прекрасном лице Бога виноделия грустно поблёскивали тысячелетние глаза.

— Значит, он не сказал тебе?

Персефона не поняла о чём речь, но от слов Диониса стало неуютно.

— Не сказал что?

— Кто ты есть на самом деле…

— Ты не заставишь меня усомниться в муже! — Персефона сжала маленький кулачок. Однажды обманчивый туман едва не настроил их друг против друга. Но урок выучен и больше не выйдет!

Дионис примирительно вскинул руку:

— Да ради Хаоса Предвечного! — проговорил он чуть насмешливо. — Я никогда никого не заставляю. Особенно, женщин. Особенно, таких красивых…

Он подался вперёд, приблизился к Персефоне вплотную, и вдруг — начал стареть на глазах, миг — и рассыплется в прах. Но иллюзия мгновенно сгинула, лишь насмешливые винно-лиловые глаза шарили по её лицу.

Дионис был не просто красив. Что порочное, запретное, тёмное было в его красоте. Инфернальное, делающее его почти пугающим. Недаром же он так удивительно к месту смотрелся в Подземном мире, словно сам — подземный. Только хуже здешних монстров, опаснее стигийских болот, жарче, чем Флегетон…

Персефона почувствовала, что сердце сбивается с ритма, дыхание стало тяжелым и сбитым, приоткрывая нежные губы, как лепестки розы.