Сны Персефоны

— Не всегда следует верить написанному. Вернее, вы должны помнить, кто адресат и предположить, что он мог написать на самом деле. Прочесть то, что между строк. За текстом.

Тот как-то учил её этому искусству, и у неё даже получалось.

— Лучше всего писать «наоборот». Если любите, пишите «ненавижу». Если жить не можете, пишите «ты мне надоела, уходи». Вас правильно поймёт только адресат. Ведь сложнее всего раскодировать зашифрованные чувства.

Персефона горько хмыкнула: а ты тоже шифруешь от меня свои чувства, моя царь? Говоришь, что любишь, а сам… Впрочем, ты никогда не говоришь мне этого…

Стало почему-то так горько, больно и пусто.

Эмоцию поймал Загрей: он как раз сидел возле двери и буквально внимал каждому слову отца. А тут обернулся и удивлённо уставился на неё.

— Мама? — прошептал одними губами.

Персефона поманила его пальцем.

Аид, конечно же, заметил их переговоры и кивнул: мол, иди.

Загрей поднялся и вышел в коридор к ней.

— Мама! — тут уже проговорил радостно и бросился в объятия.

Она тоже обняла и прижала к себе.

Даже не заметила, как её мальчик вырос и перегнал её саму на целую голову.

Персефона гладила его жёсткие чёрные волосы, касалась забавных рожек и нежно улыбалась, чтобы скрыть подступающие слёзы.

Она не сразу поняла, что сын, целуя ей руки, винится — что подыграл отцу, что не предупредил.

— Мальчик мой! — прошептала она. — Глупенький! Если я на кого и злюсь, то это точно не ты, милый.

— Спасибо, мамочка, — ответил он. — Я так скучаю по тебе.

— Я тоже, милый, — Персефона вдруг лукаво подмигнула сыну: — Как ты относишься к тому, чтобы провести немного времени вместе?

Загрей даже на месте подпрыгнул от радости.

— Вот и замечательно! — Она кивнула на голубой квадрат над столом: — Тогда научишь свою старую мать пользоваться вот этой штукой.

— Старую! — рассмеялся Загрей. — Скажешь тоже!

И, действительно, она выглядела скорее как его девушка или как сестра, притом — младшая, но ни как мать.

Обучать её Загрей вызвался с энтузиазмом.

А Персефона оказалась хорошей ученицей, из тех, что всё быстро схватывают налету.

Даже Аид, застав их однажды за этим занятием, одобрил такое решение. Правда, вытащил Персефону из-за монитора — так называлась эта штука с голубым свечением, сказав, что много работать вредно, и унёс в спальню.

Они ещё толком и не поговорили после той истории, и сейчас Персефона вырывалась и даже пыталась укусить. Только кто бы её отпустил.

Аид применил способ, срабатывавший всегда: сжал запястья, прижал к стене, впился в губы голодным поцелуем.

И она ответила.