Сны Персефоны

Каллигенейя, обычно такая строгая и рассудительная, сидит на моём флористическом столе и болтает ногами. Рядом, в бумажных стаканчиках, исходит паром кофе.

— Присоединяйся, — кивает она, и я забираюсь рядом. Беру стакан, делаю несколько глотков. Некоторое время молча пьём кофе, а потом она ошарашивает меня:

— Я выхожу замуж.

Закашливаюсь так, что даже кофе разбрызгиваю, портя свою идеальную рабочую блузку.

— Да неужели? — ехидничаю, как только обретаю способность внятно говорить. — А как же твои каноны свободной любви?

Она пожимает плечами.

— Он сумел быть убедительным.

— Хорошо… Кто он? — спрашиваю, волнуясь, что это очередной недостойный её смертный, на которых она даром тратит чары нимфы.

— Он бог, могучий и древний, — произносит она, и лицо её выражает высшую степень очарованности, — и он опасен. В прежние времена ему приносили кровавые человеческие жертвы.

Вздрагиваю. От бога, принимающего такие дары, ничего хорошего ждать не стоит. Это же форменное чудовище — тёмное, безжалостное и беспощадное.

Вряд ли Каллигенейя будет с ним счастлива. Но… она в своей жизни уже серьёзно обжигалась и теперь на воду дует: все её смертные — нежные, заботливые, внимательные, но быстро надоедают ей.

Я хочу её предупредить, предостеречь, но в карих глазах я вижу что-то такое, что останавливает меня. Это верно, это — её жизнь.

Поэтому говорю совсем другое:

— Я не помню таких в нашем пантеоне?

— Он не из нашего, — продолжает удивлять меня Каллигенейя.

— А ты не боишься? Другой менталитет? Другой уклад?

— Боюсь, но хочу его сильнее. А он — просто одержим мною. Никто прежде так не желал меня. Поэтому, я думаю, мы справимся.

Хотелось бы верить. А ещё — прочитать лекцию о том, что семья, начинающаяся с дикой страсти, может быстро рухнуть… Но напрямик об этом не говорю, захожу издалека:

— И всё-таки — к чему такая спешка? Как же твой принцип — пожить вместе, узнать друг друга получше?

Каллигенейя вздыхает.

— Когда я ему это предложила, он мне такую отповедь устроил. Оказалось, он жуткий консерватор: вместе — только после свадьбы. Но развод — не предусмотрен.

Да уж, попала моя подруга в переплёт.

— И всё-таки, — приобнимаю её за плечи, заглядываю в глаза — обычно, умные, строгие, холодные, а сейчас — поблёскивающие счастьем и предвкушением, — ты, — рассудительная, рациональная, — очертя голову выходишь замуж за незнакомца…

— Ну, — отвечает она, — иногда нужно нырнуть в омут с головой. А потом кое-что о нём я всё-таки знаю.

— И что же? — интересуюсь я, потому что Каллигенейя держит паузу и интригу.

— Нежным в постели он точно не будет, — щёки её при этом алеют, а дыхание становится сбитым. — И я этому рада. Мне нравится поострее и пожестче. И чтобы по ночам мужчина был моим господином.

Ну тогда можно понять, почему ей быстро надоедали смертные. Вряд ли они могли удовлетворить её потребности.

— Кстати, — с гордостью сообщает она, — он собирается сделать меня богиней. Провести через обряд. Говорит, нимфы слишком уязвимы. Да и срок нашей жизни — ты же знаешь — короче божественной. А он собирается разделить со мной всю свою вечность.

Красивый жест, ничего не скажешь. Может быть, не такое уж он и чудовище, каким мне кажется?

Каллигенейя же смотрит на меня сияющим взглядом и, взяв за руку, просит:

— Сделаешь мне букет и венок — свадьба уже сегодня.

Хмыкаю:

— Конечно, сделаю. Могла бы и не спрашивать.

— Но вот и славно, — она протягивает мне золоченый прямоугольник, — тогда жду вечером на церемонию.

Качаю головой:

— Нет, подруга, прости. Я одна не пойду. И первая связываться с Аидом не буду.

Она вздыхает:

— Ну, хорошо. Думаю, однажды мы всё-таки встретимся семьями.

— Обязательно, — уверяю я и поскорее отхожу от волнующей темы: — Но у меня тоже условие — под венец ты поедешь от меня.

Она улыбается:

— Сама хотела просить. Тем более что Фено, Левкиппа и Иахе рвутся в подруги невесты. Нужно будет и им наряды подобрать. И цветы.

…и мы погружаемся в счастливую предсвадебную суету. Обкладываемся каталогами, штудируем сайты. Срочная свадьба — та ещё заморочка.

Платье Каллигенейи привозят через час после заказа, и оно идеально. Она выбирает себе хитон из бледно-розового струящегося шёлка. Оно удивительным образом подчёркивает её хрупкость и строгость, и в тоже время — маняще приоткрывает пленительные формы. Из украшений только браслеты, которыми она прикрывает шрамы на запястьях — тонкие, серебряные, с россыпью палево-розового бисера. А длинные тёмно-русые волосы, ниспадающие до самых бедер, вполне заменяют фату. Я украшаю её изящным нежным венком: полупрозрачная серуррия соединяется в нём с мелкими кустовыми розами нежно-розового оттенка, ягоды ежевики, шиповник и спелые райские яблочки придают игривости, а эвкалипт и цинерария добавляют серебра.

Эти цветы повторяю и в букете, добавляя пышных насыщенно-розовых георгин, роскошных пионовидных роз, звездочек астранции, зелёных «колючек» эрингиума и несколько перчинок. Пусть все видят, что невеста у нас — девочка у нас характером.

Подружкам невесты, которые выбирают одинаковые коралловые платья, делаю маленькие букеты из роз и георгин.