Сны Петра

Потому-то Шварц и привез в Москву неведомые нам «материи» для делания золота.

Мы знаем, что московские розенкрейцеры почитали вдохновенного юношу высоким учителем, его боготворил Новиков, имя ему в ордене было Гарганус, и называли его магистром. А в мистической таблице высших розенкрейцерских степеней берлинской ложи «Трех Глобусов», расположенных по алхимической цепи, степень «магистр» указана пред девятой и последней: «магус».

Шварц и был, по-видимому, магом московских розенкрейцеров.

В одном старинном известии о них мы читаем: «Бич людей суть нищета, старость, болезни. Братья Златорозового Креста ищут то, что уничтожает их: золото и жизненный элексир».

В одном дипломе Московского орденского капитула сказано, что «цель розенкрейцеров состоит в том, чтобы открыть потерянное слово и восстановить разрушенный и рассеянный камень». Мы найдем также указания, что розенкрейцеры искали путей к восстановлению на земле золотого века.

Наконец, мы имеем свидетельство, что с 1783 года «Новикова и его друзей занимали в франкмасонстве только теоретический градус Соломоновых наук и розенкрейцерские работы».

Можно предположить поэтому, что именно эти алхимические и магические искания и прикрывались всей внешней просветительной деятельностью.

Можно предположить, что и аптека, учрежденная Новиковым в Москве, была только завесой для тайной аптеки, тайной алхимической лаборатории розенкрейцеров.

К такому предположению есть все основания, если судить по аналогии: ведь действовала с 1783 года в Вольной, так сказать, гласной типографии Новикова еще и тайная орденская типография, в которой печатались сокровенные книги розенкрейцеров, например, редчайшая «Колыбель Камени мудрых» или «Шестидневных дел сего мира тайное значение», до нас не дошедшие.

Так же прикровенно могла действовать и тайная аптека, где искали золото и жизненный элексир.

Но здесь для непосвященных потомков громоздится загадка на загадке.

* * *

Что осталось от таинств Розы и Креста в Москве? Обрывки рассказов о старинных обрядах и ритуалах, в которых потомок не понимает ничего, две-три застольные песни.

Вот, например, ода Ключарева на открытие Дружеского ученого общества в 1782 году:

Объемлет чувства огнь священный,
Мой дух стремится воспарить
Во храм от смертных сокровенный
И книгу Промысла открыть.

Или такая храмовая песня розенкрейцеров:

Как дом телесный
В гнилость падет,
Мастер Небесный
В гроб наш сойдет.

Взвейтесь сердцами
Выше всех звезд,
Блещет пред вами
Златорозовый Крест…

Как сохранилось розенкрейцерское имя Шварца – брат Гарганус, так и Новикова – брат Сацердос-Коловион и Ивана Лопухина – брат Филус.

У Лопухина есть указание, что кавалеры Ордена на своих собраниях носили «черные мантии, слева сердце, обвитое змеей», а председатель был в «белой мантии, золотом испещренной, а на орденском ковре изображался «шар земной с седьмью планетами».

Есть, наконец, свидетельство, что розенкрейцеры будто бы «отдавали свою тень ордену и клялись кровью».

* * *

Но значительнее всех этих символов и слов, непонятных для нас, записки самого Ивана Егоровича Шварца.

Это конспекты его чтений. Кажется, что духовный облик старинного российского розенкрейцерства сохранится в отрывистых записках Шварца.

«Что есть человек? – спрашивает он. – Апостол Павел сказал, что есть человек, тленный и нетленный, внутренний и внешний, естественное тело из плоти и крови и духовное, в нем сокровенное».

«В человеке три начала: дух, воспринятый от Бога, душа, самостоятельная человеческая стихия и тело, полученное от натуры».

«Натура есть непрестанно движущая сила и страдание, производя: рождение, бытие и преобразование».

«Совесть наша, в которой изобразил Бог Свою волю, есть в чувствовании самих себя некоторой коренной силы, которою мы, как кажется, к чему-то обязаны. Тело, душа, дух, противоборствуют один другому. Из всегдашнего противоборства их происходит наше нравственное страдание».

«Свет тела, Potentia Activa, одежда Всемогущего. Он не зло, не добро, он есть жизнь, радость, услаждений преисполненное ощущение. Во всех тварях, где светится сей свет, есть он сладкое ощущение собственного бытия, или, по крайней мере, покой и гармония. Кто видит во всей природе одежду Всемогущего, сияние сего света, тот истинный знаток натуры, маг».

«Душевный, ангельский свет исходит от невидимых тварей. Он скоропронзающ, яко мысль. Сей свет – Божественное в нас дуновение. А свет Святого Духа дан богословам».

«Истина не может быть доказываема, – замечает дальше Шварц. – Она есть воззрительна, ее чувствуют», и поэтому «учение сердечное выше учения разума».