Сны снежноягодника. 10 мистических историй для холодных вечеров (сборник)

– Или больше, – прогоготал Станислав, – чтоб уж лечь там, где пил, и не двигаться. Подальше от опасностей гравитации!

Лариса ухмыльнулась, Женечка мило захихикала – серебряным колокольчиком. А Лёня опять поглядел на Гришу. Ему очень захотелось надеть-таки шляпу, выйти во двор и закурить, хотя он бросил уже лет пять назад. «А Гриша курит?» – подумал он и усмехнулся, представив, как дает прикурить старому башмаку.

– Тихо! – судейский молоток снова пошел в ход: «тук-тук-тук». Муха ожила и вновь забилась под трескучими лампами. Когда же это все закончится?

– Ладно, господа присяжные. Стороны огласили свои версии. Вы посовещайтесь немножко, что ли, и вынесите вердикт. Виновен Гриша или невиновен.

– А если виновен, – спросила Лариса, – какое его ждет наказание? Ну так, чисто из любопытства интересуюсь.

На этом моменте судья Осипов пожал плечами и что-то задумчиво промычал, как будто подбирая наказание. Но Станислав его опередил:

– Да бросить этот старый башмак дворовым собакам – поиграться! Кому он нужен?

Белянкин расплылся в улыбке и закивал – ему эта идея явно пришлась по душе. Судья хмыкнул, почесал лысую голову и согласился:

– Ну да. Почему бы и не бросить, а? Так и поступим, коли он виновен.

Так была решена возможная судьба Гриши. Присяжные придвинулись ближе друг к другу и стали шушукаться.

– Слушайте, ну в самом деле, какая разница? – взял слово, конечно, Станислав. – Весь процесс – сплошной цирк, я поржал, конечно, но давайте уже сворачивать лавочку. Я лично хочу домой, десятый час. Гриша этот – ботинок драный. Ё-мое, ботинок, ну! А Белянкин вроде человек.

– Да, – согласилась Лариса, – Грише явно все равно, будут его собаки в клочья рвать или не будут. А Белянкину вроде как приятно станет. Я завтра еще подам запрос куда следует, что это за заседание такое.

Женечка молчала, поэтому заговорил Леонид Саныч.

– Не знаю, что здесь творится. Белянкин, конечно, мутный гражданин. Да и как он мог упасть, если не сам, а? Ну пускай башмак этот Гриша, но явно же не виноват? Скажите, как башмак может быть виноват? Где логика?

Станислав нахмурился и сверкнул на него глазами.

– Логика! Откуда здесь эти дровишки, очнись, Лёня. Да и какая разница? Его же каким-то макаром судят. Пусть будет виноват, если так мы сможем побыстрее разойтись.

– Я вот тоже думаю, – подала серебряный голосок Женечка, – что логики здесь нет ни граммулечки. Поэтому голосую за то, что виноват. Это все так забавно! Ну когда еще вы побываете на таком суде? Я, между прочим, на юридическом училась. Точно говорю – виноват!

Лёне оставалось только вздохнуть. На юридическом она училась. И что, разбирают в институтах случаи суда над башмаками? Бездельники, сплошные бездельники. Ни разобраться не хотят, ни мозгами пораскинуть хоть немного. Голова у Лёни загудела в унисон с лампами. Внутри зудела его природная дотошность, но что здесь можно поделать? В сущности, плевать ему было на Гришу с высокой колокольни. Пускай решают как им угодно.

– Раз вы так считаете, – сказал он, – ладно. Виноват.

Станислав тут же радостно и громко хлопнул ладонью по столу, отчего все, включая судью, Неволина и Галину Ионовну, вздрогнули.

– Виновен! – провозгласил он, довольный. – Единогласно!

Судья Осипов несколько мгновений молча смотрел на присяжных, а потом кивнул:

– Ну, что же. Так решили присяжные заседатели. Конвой!

Откуда-то из боковой двери вышли два человека в форме, с оружием, и прошли к клетке с Гришей.

– Подсудимый Гриша Сергей Васильевич признан виновным по делу четыре дробь пятнадцать… и так далее. Возьмите его под стражу в зале суда.

Лёня моргнул. Помотал головой, моргнул еще раз. Люди в форме выводили из клетки человека. Человека! Живого человека!

– Эй, это чего… – пробормотал ошарашенный Станислав.

– Тихо. Гриша Сергей Васильевич, вы понимаете, что вас признали виновным в убийстве?

Человек, обыкновенный, ничем не примечательный мужик, помятый и грязноватый, но человек. И он молча кивнул.

– Последнее слово будет?

На сей раз Гриша отрицательно помотал головой. Он смотрел только в пол и выглядел раздавленным.

– Погодите! – подскочила Лариса. – Так там же был никчемный башмак только что! Что это за фокусы? Как это – виновен?!

– Вы вообще в своем уме? Это вы его хотите собакам бросить?

– Судья Осипов, – тут уже и Леонид Саныч не мог смолчать, – не знаю как, но вы ввели нас в заблуждение. Все заседание в клетке лежал какой-то отживший башмак, чуть с ума нас не свел. А тут вдруг человек! Я настаиваю на том, чтобы отменить вердикт присяжных. Безобразие! Все вы здесь сплошные бездельники!

Внутри у Лёни клокотал праведный гнев. Ему было обидно даже не за Гришу, а за себя самого – с какой такой стати его облапошили? Внедрились в его расписание, затащили на сущий цирк, а теперь выставляют дураком? Нет уж, дудки. Он со всем разберется.

– Да, – загудели остальные присяжные, – отмените сейчас же!

Белянкин занервничал – он стал пожимать руки и всем видом и голосом возмущаться: «Как так, нельзя! Все решено, баста!»