Сны в ожидании зла (СИ)

Веронику всё больше затягивало редактирование книги Макса. Ей казалось, что текст обретает своё новое воплощение, забирая у неё жизненные силы, поэтому долго работать с текстом Александровского у неё не получалось. Каждая строчка словно удар сердца, каждый абзац — снова и снова переживание прошлого. У памяти свои законы. Вероника читала и не могла оторваться, так же как это было и в первый раз. Однако через пятнадцать минут чтения шедевра Макса у неё начинала болеть голова, её мутило, и каждый раз она думала, что вот-вот её вырвет. Ей снова слышался мягкий очень низкий и сексуальный голос Макса. Всё проживалось заново, всё ощущалось вновь. Её разум порождал всё новые и новые, самые немыслимые варианты продолжения этого «шедевра». Текст в обмен на её жизнь раскрывал перед ней свои секреты. «Ну, вот как можно было быть такой слепой и такой глупой? — спрашивала себя Вероника. — Он говорил! Он всё время говорил мне правду, а я не слышала. Или не хотела слышать?» Вероника отвлеклась от чтения книги Макса. «Вот как можно было не обращаться внимания на все его эти „оставайся светлой“, или „ты идёшь сталкерским путём, так оставайся на светлой стороне“. Да, я не хотела видеть. Я думала, что это просто бред человека, начитавшегося мистики и фантастики в сочетании с интоксикацией водкой и никотином», — упрекала себя Вероника. Как-то Ольга сказала ей, что иногда вампиры ищут тех, кто может их упокоить в конце жизни. Наверное, так было и в этот раз. Макс искал не только любовь, но и возможность упокоения. Вероника чувствовала, что именно она станет тем человеком, который приняв на себя обязанности инквизитора навсегда остановит этого зарвавшегося вампира. Её привлекала идея не убить Макса-вампира, а вернуть ему человеческую жизнь. Фадеева вновь вернулась к тексту Макса. Ой, как же было тяжело всё это читать. Текст был очень сложен для правки, не только по причине убойности сюжета, но и по причине большого количества ошибок. Чтобы настроится на нужную волну, Вероника снова и снова слушала песни Александровского, пытаясь поднять со дна души всю ту муть, которая скрывала истину. Она ловила мысли в этой мутной воде, но мыслей не было. Чтобы хоть как-то отвлечься и привести в порядок мысли, Вероника решила сварить кофе.

Кофе… Макс всегда говорил ей, что она отлично варит кофе. «Почему всё, что я ни делаю, мне напоминает о Максе? — думала Вероника. — У меня что? Очередной приступ одержимости? Или всё это правда? Всё-всё! Неужели всё? И Макс не просто безумный музыкант, хреновый писатель и талантливый поэт, а вампир — древняя сущность, живущая уже тысячу жизней? Если это так? Если это так, тогда… что тогда?» Откуда-то из глубины сознания раздался голос: «Тогда? Ты же знаешь что тогда — развоплощение, пусть доживает как простой смертный, стареет, потеряв всю свою силу». Теперь она знала, что дни Макса как вампира уже сочтены. Оставалось лишь немного ускорить события. Пока кофе варился, Вероника созерцала заоконный пейзаж. Ничего интересного: всё как обычно. Серый день. Потом серые сумерки, которые сменит чёрная ночь. Она вспомнила эпилог, написанный ей очень давно к книге Макса. Десять лет назад книга показалась ей незвершённой, и она написала к ней окончание. Перерыв все свои записи, сохранившиеся после неоднократных обрушений винчестера, она нашла свой эпилог к «Книге сновидений смерти». Теперь под дымящийся кофе она снова и снова перечитывала свой текст: «Вместо эпилога». Вероника начала вчитываться в короткое завершение истории: «…Так странно, — думала Анна. — Вот так всё оставить? Без какого-то логичного завершения?» Но какой-то странный, липкий и тихий, но, тем не менее, настойчивый голос говорил обратное. Она лениво переворачивала страницы рукописи. «Книга сновидений смерти», — Анна улыбнулась, и, посмотрев на лежащие перед ней листы, грустно покачала головой каким-то своим мыслям. Как-то все получалось незаконченно, неестественно и почему-то смешно. «Темная Война, выбор. Бред. Как раз та ситуация, когда не ведают что творят или просто не понимают, о чем молятся, и даже не боятся получить это. Какая чушь. Неужели он так и не понял, что он является только марионеткой, только маленькой и никому не нужной пешкой? Странно, а ведь он мог это понять». Анна смотрела в окно, наполненное лиловым отсветом заходящего солнца. Все было призрачным и таким изменчивым, все это странное время, тянувшееся как вечность. Писатель….