Сны Вероники (сборник)

Расставаясь на улице, они молча, не говоря больше ни слова, крепко, по-мужски, пожали друг другу руки и разошлись каждый в свою сторону, каждый к своему огню и женщине, своей, неповторимой, единственной, держащей этот согревающий огонь для своего, возвращающегося к ней, мужчины.

Сделав несколько шагов, Феликс оглянулся и посмотрел на уходящего Игоря, вокруг которого был заметен ореол света, присущий только влюбленному человеку.

Будьте моим музем!

Пока подруги искали себе мужей, она была занята иными поисками. Она искала муза! Такого, чтобы вдохновлял, такого чтобы не напрягал. Чтобы жилось с ним, как дышалось: естественно и свободно.

Говорят, что поэт не может жить без музы. Она не поэт, просто женщина, но ей тоже хотелось встретить… мужчину, который будет вдохновлять, заботиться, оберегать. Который не пройдёт мимо, заметив грусть в ее глазах. Который воодушевит её, поддержит и не даст погаснуть разгорающемуся огоньку её души.

Она ждёт его, своего муза… Ищет его в переплетениях снов, стирая в кровь ноги на дорогах жизни. Она бережно несёт ему в ладошках свои надежды и чаяния, аккуратно сдувая пылинки иллюзий и отпивая глотками горечь разочарований и обид.

Сквозь годы и расстояния времени она чувствует его дупгу, которую сразу узнает, увидит, услышит по вибрациям струн души своей, которые переберёт, нежно подбирая мелодию, судьба!

И тогда, на перекрёстке жизни, в том месте, где светофор весело подмигивает вечно зелёным светом, она подойдёт к нему, и, улыбнувшись, искренне скажет:

– Здравствуй, милый! Будь моим МУЗЕМ!

И он засмеётся, узнав пароль, и рука об руку они пойдут в волнующее путешествие, глядя только вперёд, потому что прошлого больше не будет.

Первый мужчина

В свои тринадцать неполных лет и зим тело её уже по-женски оформилось, и она безумно хотела быть любимой. Начитавшись украдкой Мопассана и Цвейга, не смевшая обсудить с кем-либо то, что с ней происходит, но уже уверенная каким-то присущим только женщинам интуитивным чутьём, что заставляет мужчин заинтересованно поворачиваться в её сторону, но, с другой стороны, ещё не вполне осознающая силу своей женственности, а ощущая себя самым обыкновенным и настоящим гадким утёнком, она робко шла по жизни, не ведомая никем.

Вся семья отправилась в тот год отдыхать на море. Сам путь туда обещал неизведанные доселе впечатления: и изумрудный цвет волн, разбегающихся прочь от скользящего по воде катера, и игривые брызги воды, иногда целующие загорелую кожу, и ветер, ласкающий волосы и обнажённые плечи.

Она ещё не знала, что такое любовь, но жила в предвкушении испытать то, о чём так много пишут и говорят. Как ещё не научившись готовить, она уже поняла, что еда безвкусна, если в неё не добавить соли. Так, по её мнению, жизнь без любви будет пресна и неинтересна. И поэтому задорно и, как ей казалось, завлекающе и дерзко посматривала по сторонам, проверяя, оценивая, выбирая, мечтая.

Ей было недостаточно внимания со стороны сверстников. Ей хотелось большего. А большее, по её детскому недоразумению, выражалось в возрасте. Ей хотелось, чтобы на неё обратил внимание мужчина! И она его нашла, как всегда мы находим именно то, что мы ищем. Ни больше и ни меньше.

Саша работал на катере, который переносил их в зону отдыха. Она старалась оказаться рядом с ним, но он её и так бы заметил: девочка уже необъяснимо притягивала к себе мужчин, сама того не замечая.

Однажды вечером она поехала кататься на лодке, зная, что встретит его. Они сели на пустынном берегу, и он спросил её, не боится ли она оставаться наедине со взрослым (ему было уже двадцать три года) мужчиной. Она беспечно ответила, что нет, и доверчиво прижалась к нему. А он обнял её, и они вместе смотрели в ночное бездонное небо и блуждающие в невесомой бесконечности звёзды. И каждый думал о своём.

В тот вечер через мужское присутствие и просто объятие она почувствовала любовь.

И с годами она поняла, что любовь – это не какой-то конкретный мужчина; любовь – это состояние души. Любовь – она везде и нигде, не поддаётся ни описанию, ни контролю, ни цензуре и не имеет правильную форму.

А Сашу она всегда про себя называла своим первым мужчиной, потому что первый мужчина – не тот, который входит, разрывая твою плоть и не оставляя пути назад содеянным, но тот, который своим бережным отношением оставляет в памяти след, характерный только ему, настоящему мужчине, сделавшим женщине то, что ей нужно в этот момент, ни больше и ни меньше.

Хищник

Это случилось давным-давно. Так давно, что уже невозможно с уверенностью сказать, было ли это на самом деле, придумано ли мной или просто мне приснилось.