Сны во сне и наяву

И это здорово, просто отлично! Сны не кончились, кончился страх перед ними. Все правильно и логично: сначала ситуация владеет тобой, потом ты владеешь ситуацией… Но надо отдать должное: если бы не Баринов, не исследования в лаборатории, ей самой и в голову не пришло записывать и систематизировать сны, тем более, отнестись к ним не как к патологии, не как к несчастью, а как к редкому дару. Да-да, именно дару! Ведь это дар – прожить, пусть во сне, десятки и сотни жизней за одну, тебе отпущенную!

…Нина сидела за столом в комнате дежурных электронщиков, часы показывали половину первого ночи, кругом стояла тишина, а в ее душу – избитую, израненную, многолетне истерзанную собственными мыслями – возвращалось спокойствие, тихая радость и что-то, похожее на умиротворение.

Она словно раздвоилась в ощущениях вековой усталости и, одновременно, необыкновенного прилива сил.

«Наверное, именно так выглядят покой и благодать», – спокойно и чуть отрешенно подумала Нина.

Больше не надо строить бетонных и каменных стен между собой и окружающими, больше не надо замыкаться в себе, не надо стремиться к тому, чтобы сознание «схлопнулось» в ней…

4

Коробок с лентами самописцев прибавилось, это Нина заметила, когда Баринов доставал из шкафа знакомую красную папку.

Достал – и положил перед ней. Нина улыбнулась и покачала головой.

– Своими словами, Павел Филиппович. Своими словами!

– Понял, – не смутился он. – Итак, восемьдесят ночей – девять снов. Ваших снов. Статистика – не ахти, ни один серьезный экспериментатор не стал бы даже думать над обобщением, тем более, делать выводы, даже предварительные. Но мы – люди несерьезные, – Баринов прищурил правый глаз, – поэтому… Одним словом, мы убедились, что ваши сны имеют место быть. Они – объективная реальность, данная нам, вернее, вам в ощущениях. А нам, естественно, в показаниях приборов.

– А вы сомневались? – не выдержала Нина.

– Лично я – нет. Но ряду моих коллег присущ здоровый скептицизм, что нормально и правильно, и показаниям приборов они верят больше, чем себе. Ваши же энцефалограммы, Нина Васильевна, могут убедить любого. Они четко и однозначно указывают на шестую фазу сна – при абсолютном совпадении во всех девяти случаях. Поверьте специалисту: такого еще не наблюдал никто. Или скажу осторожнее: никто и никогда не публиковал подобных биоритмов человека – ни в спящем, ни в бодрствующем состоянии. Причем, флуктуации фиксируются буквально во всех ритмах, которые мы умеем уловить, начиная от альфа- и кончая каппа-ритмом. Мои гвардейцы уже успели окрестить это явление «эффектом Афанасьевой». Будьте уверены, оно так и закрепится официально в научном мире.

– А почему не «эффект Баринова»?

Баринов демонстративно преувеличенно развел руками:

– Мы не физики-химики: закон Ньютона, число Авогадро, теорема Ферма – это не про нас. Нам подобные вольности не положены.

– Ну, понятно: «больной икс», «больной игрек»…

– Нина Васильевна! – Баринов так укоризненно посмотрел на нее, что она невольно рассмеялась.

– Все, все, Павел Филиппович! Больше не буду, извините!

– Смотрите, ваш первый сон – протокол №12 – длился двадцать две минуты, второй – протокол №13 – четырнадцать минут. Третий – восемнадцать, четвертый – одиннадцать и так далее… Вы смогли бы реально, наяву «проиграть» их в уме? А я прохронометрирую. У меня такое чувство, что сны вам снятся в реальном ритме и уже тем отличаются от остальных. В тех, обычных, сплошь и рядом перепутаны не только причинно-следственные связи, но и в протяженности отмечается такая же чехарда. Бывает, за две-три минуты человек насмотрится такого, на что в реальности нужны десятки минут. А бывает, получасовой сон уложился бы, утрирую, в полминуты.

– А ведь я, Павел Филиппович, уже думала над этим! – почти обрадовано воскликнула Нина. – Как интересно получается… Я пыталась вспомнить кое-какие сны, как вы говорите, «проигрывать» про себя. Я почти уверена, что они снятся мне именно в режиме реального времени, «он-лайн».

– Как-как? – не понял Баринов.

– On line. Это термин программистов и электронщиков.

– Отлично, мы друг друга поняли. Значит, на следующей неделе назначаем «вечер воспоминаний» вкупе с хронометражем… Теперь далее. Полагаю, что у вас индивидуальная непереносимость галлюциногенов, ЛСД в частности, и на сегодня мы их выводим за скобки. Снотворные трех групп – названия вам ни к чему – равно как алкоголь угнетают вашу способность к сновидениям. Не скрою, именно в этой области может лежать метод лечения, но кто знает, какая реакция последует в будущем на применение снотворных препаратов? Не исключено, что они не купируют сами сны или способность их видеть, а просто временно подавляют, загоняя внутрь, и спустя какой-то промежуток времени мозг отреагирует совершенно адекватно, словно сжатая пружина: кончится действие препарата – и пружина развернется с тем большей силой, чем сильнее мозг угнетался.

– Хорошенькая перспектива, – Нина представила, как в течение одной ночи ей приснится три-четыре-пять ее снов, и невольно поежилась.