Со своим уставом в чужой монастырь... (СИ)

Коровы стоят в стойлах, молоко разлито по кувшинам, рыба вялится, а я дощипываю птицу, в силки попалась куропатка, завтра суп сварю, на улице уже сумерки, тихо так, только в соседском доме свет горит, да и соседку с обеда не видно, видимо ноги прихватило, заснуть не может. Так поделом ей, пусть её сыновья женятся, как положено, подарки избранной передают, её родителям доказывают, что они работящие и смогут их дочь и внуков обеспечить, а не насильничают в сараях. Все должно быть по правилам, по обычаям, а не по-разбойничьи.

Снимаю платок, тяжело целый день в нем ходить, жарко, сейчас темно никто не увидит. Я по сравнению с незамутнёнными девушками поселка считаюсь некрасивой и не потому, что у меня есть какой-то изъян, просто моя внешность непривычна для жителей этой планеты. Мой отец, сын бабушки, улетел наемничать сразу после совершеннолетия, а через десять лет прилетел домой с беременной женой, инопланетянкой с планеты Аринея. Мама была светловолосой и голубоглазой северянкой со светлой кожей, очень необычная внешность для этой планеты. У меня волосы не такие светлые, как у мамы, но светлее чем у местных жителей — жгучих брюнетов, и глаза у меня темно-голубые. Уж не знаю, как такое получилось, и цвет лица светлый, за лето я покрываюсь золотистым загаром, однако за местную все равно сойти не могу. Мама умерла год назад, ей все время было жарко, она привыкла к холодному климату своей планеты, отец после её смерти улетел наемничать и, видимо, сгинул, вестей от него уже год не получали. Вот и живем втроем: прабабушка, бабушка и я, три женщины, очень необычная семья, но моя бабушка — травница и потому местные жители хоть и считают такое проживание неприличным, но традициям оно не противоречит. Благодаря маме, я знаю три языка: местный, Аринейский и ещё язык жителей с планеты Мараж, выучила по сети. И что такое сеть, телефон, планшет и другие гаджеты я тоже знаю, умею пользоваться, это уже благодаря отцу, он на всех планетах побывал, посмотрел, как люди живут, и считает, что женщина должна не только уметь читать, чуточку писать и считать, но и знать основы точных наук и обязательно естествознание. Мои пожилые родственницы обучению не мешали, и даже когда отец начал учить меня, как мальчишку, охотиться, рыбачить и драться, родственницы слова не сказали.

У прабабушки судьба тяжелая и мне она такой не хотела, её замуж в шестнадцать лет выдали, сначала все было хорошо, муж работал, она по хозяйству, забеременела, родила ему дочку, бабушку Лурсу, а потом её муж встретил веселую вдовушку, что позарилась на его хозяйство и начал жену колотить, мол сгинет, так кто знает, почему, а за забор не принято заглядывать, да и мало ли почему муж жену бьет: может, она хозяйка плохая, тогда и не зазорно. Прабабушка Торсия терпела долго, пока соседская бабка ей про вдову не сказала, вот тогда она поняла, забьет её муж до смерти, приведет вдову в дом, а дочь в позорный дом продаст, потому как, чужой ребенок вдове совсем не нужен, у неё своя дочь имеется. Подлила она мужу в суп пару капель настойки, он через неделю и подох, случилось это прямо у вдовы дома, ох и позору та натерпелась, так пусть знает, как чужих мужиков привечать. Изгнали вдову из поселка и больше о ней не слышали. Бабушка Лурса хоть и травница, но вышла замуж за мужчину хорошего доброго и ласкового, родила от него сына и родила бы второго и третьего, погиб супруг — пошел на рыбалку и его молнией убило, только кучу пепла и нашли, вот и остались две женщины и малолетний ребенок. Жили своим хозяйством, небогато, но и не нуждались, а когда мой отец подрос, улетел наемничать, чтобы денег много заработать, а потом и я к этой женской компании присоединилась. В школу я не ходила меня мама учила, отец объяснял точные науки, по сети курсы слушала, по дому работала, на охоту и рыбалку с отцом ходила, с бабушкой Лурсой — за травами, она определила у меня способности, травница из меня получиться. Через пару недель мне идти в горный храм заканчивать обучение на травницу, не знаю, дождется ли меня прабабушка Торсия, она и так по местным меркам уже лет на пять пережила своих сверстниц, а до сих пор сама за скотиной ходит, в огороде работает и даже травы в лесу собирает. Обучение затянется на пять лет, хотелось бы после возвращения прабабушку живой увидеть, она, конечно, не надеется, но виду не подает.

Пять недель спустя. Алансэ.

Храм вырублен прямо в горе, заходить в него принято через узкий лаз, не найдешь лаз, значит, тебе в этот храм и не нужно. Я три недели шла по горам до храма ночью отдыхала, днем шла, по дороге охотилась, потому как еды на такую дальнюю дорогу с собой просто не унести. К храму подошла вечером, решила переночевать в небольшой пещере, а утром искать вход.

Как ни странно, вход нашла быстро, сначала прошла по узкому лазу, а потом вышла в небольшую пещеру, где меня встречала жрица.

— Как зовут тебя, послушница? — спросила она.

— Алансэ.