Соавторы

– Давай прочтём главу вслух. – Я снова попыталась улыбнуться.

Так мы делали всегда, когда считали какую-то значимую часть законченной. Со слуха текст проявляется иначе: видна и звукопись, и стилистические косяки, и позорные языковые штампы.

Белка с радостью согласилась:

– Я тут перетасовала кое-какие части, сейчас увидишь.

Она начала читать всю главу про заброшенный дом. Я слушала и не узнавала наш текст. То, что писала я, было безжалостно сокращено, и вместо моих абзацев вставлены очень корявые Белкины эпизоды. Последняя треть главы оказалась для меня сюрпризом. Действие повернуло совсем в другое русло, не по заранее обговорённому плану. Белка явно доминировала.

– Ну чего ты куксишься? Так же лучше? Ведь правда? – подмигнула Белка и, гордая, правила на ходу в тексте какие-то хромоногие, с точки зрения русского языка, собственные фразы на ещё более калечные. И снова продолжала читать. Глаза её горели. Она не видела, каким топорным был текст.

Она этого просто не видела.

Она, чёрт возьми, НЕ ВИДЕЛА!!!

– Ну, Люся там ещё подправит. – Белка захлопнула ноутбук. – Не переживай. Надо сосредоточиться на том, чтобы скорее закончить. И найти приличного издателя. Я тут закинула удочку. Завтра созваниваемся с одним. Наша книга будет бомбой, Манька! Мы станем знаменитыми!

Ночью, лёжа под одеялом, я отчаянно ругала себя за трусость и мягкотелость. Мне хватило мужества сказать чужим людям в офисе про мой крен с чашками, но не хватило решимости объявить близкому – самому близкому мне человеку – о том, что наш совместный текст, скомпилированный из лоскутков и обрывков, ужасен. Вопиюще ужасен!

Мне казалось, я хороню собственного ребёнка.

И ещё. Я вспоминала Белкины глаза, и они больше не напоминали глаза живого человека. Что же это, мама? Белка сходит с ума? Или с ума схожу я? Кто из нас более нормальный? Кто?

Я зарывалась в одеяло и представляла, что летаю – на своих белых крыльях. И мне становилось легче.

В обеденный перерыв я выскочила из офиса и пошла искать Лёшку. Я не помнила название фирмы, где он работал, и единственное, что я о ней знала, – то, что она была финансовой. Я каталась в лифте по этажам, читала таблички на дверях, и там, где было не понять, что за контора (например, ООО «БАМС»), я звонила или входила и спрашивала девиц на ресепшн об Алексее Матвееве. Его никто не знал, хотя по теории вероятности с такими расхожими именем и фамилией, как у него, уж пара-тройка особей из офисного планктона могла бы существовать. Наконец я вышла на шестом этаже и сразу же вспомнила, что Лёшка говорил мне именно про шестой. Напротив лифта была солидная дверь с золотой табличкой «Финансовая компания „Петербургский Мост“». «Что ж, – подумалось мне, – именно здесь и должен обитать человек из моего прошлого, занимающийся загадочной хреновиной под названием „деривативы“».

– Он на обеде, – сообщила мне смазливая девушка-секретарь, скользнув по мне мыльным взглядом.

Я вздохнула и вернулась на свой этаж, забыв, что и мне тоже, по уму, не мешало бы перекусить. Когда я вошла в свой офис, то сразу увидела Лёшу, сидящего на гостевом диване и кокетничающего с тремя нашими сотрудницами одновременно. Вид у него был, прямо скажем, фактурный: губа вспухла, под глазом – всех радужных оттенков огромный фингал, поставленный давеча щедрой Белкиной рукой. Увидев меня, он поднялся, поклонился разочарованным собеседницам и, кивнув мне на выход, прошагал к двери. Я засеменила следом.

– Слушай, Маш, я быстро. Не хочу, чтобы меня Марианна запеленговала.

– А я тебя искала только что, Лёш.

– Зачем?

– Хотела извиниться за свою подругу. Понимаешь, Белка не злая, она… Лёш, я сама во всём…

– Прекрати. – Он достал из кармана телефон. – Я тебя как раз по поводу твоей подруги и искал. На вот, запиши мой номер. На всякий случай. Позвони, если что.

– Если «что», Лёш?

– Твоя подруга с грызуньим именем агрессивна, Маш. Мне просто страшно за тебя.

– Лёш, перестань, – я пыталась не смотреть ему в глаза, – за меня-то чего бояться?

– Машка, пойми, агрессия – штука вирусная. Сегодня объект я, завтра ты. В общем, если нужна будет моя помощь, ты позвони, пожалуйста, обещаешь? Обещаешь?

Я кивнула. Он продиктовал свой номер и взял мой, хотя и поклялся «не звонить – не беспокоить по пустякам».

– Ты зашифруй меня как-нибудь, как маникюршу, что ли. Чтобы твоя подруга, покопавшись в твоём телефоне – а чует моё сердце, она это может, – не нашла моё имя и не возбудилась ненароком.

– Лёш, ну где я и где маникюрша? Тоже мне, великий шифровальщик!

– Ладно, я побежал. – Он чмокнул меня по-братски в щёку, нажимая кнопку лифта. – Смотри, позвони. Зная твой характер, я подозреваю, что ты вообще ни с кем, кроме этой Белки, и не общаешься.

Двери лифта закрылись за ним, и я подумала, что, чёрт возьми, он прав. Я ни с кем, кроме Белки, не общаюсь.