Собачья работа

– Письмо, – одними губами произнесла она. – К матери Любане… Оно еще не отправлено, а мне бы хотелось… это очень важное письмо. В нем говорится…

– Не надо ничего рассказывать, – прервала я. – Пусть это останется тайной. Давайте ваше письмо!

Княгиня бросила еще один взгляд на дверь, потом метнулась к бюро и извлекла откуда-то из его недр свернутый в трубочку лист, залитый сургучом.

– Матери Любане в собственные руки, – шепотом предупредила она.

Я спрятала послание на груди. Все складывалось одно к одному – мне ведь нужно побывать в монастыре и задать его настоятельнице пару вопросов относительно артефакта. А тут такой отличный повод… Но сначала требовалось кое-куда заглянуть.

Генрих Хаш на сей раз был один – пан Матиуш куда-то делся. Старый рыцарь все еще занимался бумагами и не сразу обратил внимание на мое возвращение. Пришлось немного покашлять и постучать по столу костяшками пальцев. Только тогда рыцарь поднял голову:

– Чего вам еще?

– Милсдарь Хаш, разрешите… остаться?

Выпалила – и сама себе ужаснулась. Звон золотых монет в ушах стал нестерпимым. К нему примешивался явственный грохот – это рушилась моя мечта о маленьком домике и пенсии по старости.

Мой собеседник медленно отложил перо.

– Вы в своем уме? – холодно поинтересовался он. Нет, я только что сошла с ума.

– Да.

Какое-то время мы молча смотрели друг на друга.

– Понимаю, – произнес мужчина. – Вам некуда идти. Дома вас никто не ждет, а с вашей… травмой будет трудно сразу найти новое место в жизни. Хорошо, вы можете остаться. На некоторое время. До суда.

– С-суда? – не поверила своим ушам.

– А как же? В столицу уже отправлен гонец со срочным письмом. На днях сюда должен прибыть королевский дознаватель. Он допросит князя, проведет расследование и вынесет приговор.

Мне стало страшно. Не от смысла сказанного, а от того, сколь равнодушным тоном Генрих Хаш произнес эти слова.

– Вы считаете Витолда Пустополя… виноватым?

– А вы – нет? – хмыкнул он, снова берясь за перо. – Кто-то из великих мыслителей древности сказал: «Народ и женщины оправдывают виновных». Князь платил вам деньги. Он был привлекательным мужчиной, к тому же холостым и обеспеченным… Ваши симпатии легко объяснимы. Но есть факты, против которых не попрешь. Князь – оборотень!

– Он – сын вашего друга, и…

– Сын того, кому я всю жизнь служил и чьим предкам всю жизнь повиновались мои собственные предки! Он – единственный, последний представитель проклятого рода. Рода, в котором каждое поколение – понимаете, Дайна, каждое!  – производило на свет хотя бы одного оборотня.

– Что? – признаться, я была поражена. Все что угодно, но только не это!

– Не ожидали? – Генриху Хашу явно доставляло удовольствие видеть мое ошарашенное лицо. – Эту тайну знали только члены княжеской семьи. Умирающий князь Доброуш доверил ее мне, поскольку у него не было родных братьев, а мы были друзьями. Правда состоит в том, что один из княжеских сыновей на протяжении вот уже трех с небольшим сотен лет неизменно рождался с отметиной проклятия. Как правило, у него не было детей – какая женщина захочет переспать с чудовищем, почти наверняка зная, что в любой день и час может пасть его жертвой? Если вы посмотрите семейные хроники, вы заметите, что практически в каждом поколении наследником рода становился второй, а то и третий сын, а не первенец! Ибо все первенцы рождались с проклятием. Доброушу не повезло. Он был единственным сыном своего отца. Он и Любана – это все, кто выжил из восемнадцати зачатых его отцом детей. Остальные либо рождались мертвыми, либо умирали вскоре после рождения. Поэтому Доброушу пришлось жениться и стать отцом. С третьей попытки. Он убил четырех из шести своих жен…

– Трех из четырех жен, – машинально поправила я. Помнится, госпожа Мариша рассказывала, что мать Витолда оказалась его третьей супругой, а княгиня Эльбета – четвертой. Три первые умерли явно не своей смертью, а последняя еще жива.

– На самом деле их насчитывалось больше. Просто не на всех он был официально женат. После матери нынешнего князя Доброуш дважды брал себе женщин в надежде, что они смогут произвести на свет еще одного сына, кроме того, первого. Не вышло. Боги, видимо, решили, что хватит проклятому роду существовать. Доброуш был смертельно ранен в одном из боев. Перед кончиной он рассказал мне все.

И старый рыцарь Генрих Хаш решил избавить мир от чудовища. Наверное, смерть его сына Мирчо от когтей оборотня только укрепила старого рыцаря в этом решении. Знал ли Тодор Хаш, что его отец собирается уничтожить его друга?

– А… пан Матиуш? – Даже хорошо, что этого княжеского родственника поблизости не было, при нем язык не повернулся бы задать такой вопрос.