Собачья работа

Следующие две недели прошли как в тумане. Я ни на шаг не отходила от Агнешки, дневала и ночевала в ее покоях к вящему неудовольствию княгини. Каждый день и час ожидала нападения, но милсдарь Генрих как в воду глядел. Ни сами Хаши, ни пан Матиуш не предпринимали активных действий. Пока не будет дознания и суда, князь Витолд останется лишь обвиняемым. Именно приговор развяжет им руки – в этом случае закон окажется полностью на их стороне. И тогда княгине Эльбете придется решать – либо выходить замуж за Матиуша, закрепляя за ним право на княжеский венец, либо отдавать дочь и тот же венец, если уж на то пошло, Тодору Хашу. Сами понимаете, лично меня не устраивали оба эти варианта.

Дознаватель, присланный королем, прибыл как раз в новолуние. Быстро! Я, если честно, думала, что придется ждать несколько месяцев – скажем, до конца лета. Видимо, брат Домагощ тоже приложил руку к составлению письма, потому что дознаватель, пан Вышко Вышонец, едва переступив порог, поинтересовался, где в данный момент находится «подорлик».

Мы с Агнешкой были во дворе. Девочка ни на шаг от меня не отходила, так что княгиня даже начала ревновать – дочь явно предпочитала мое общество материнскому. Любопытство заставило нас подойти поближе.

Дознаватель был невысокого роста, на вид такой благообразный и тихий, что больше походил на лавочника средней руки, чем на того, кого прислали сюда король и инквизиция. Он появился в темно-коричневой рясе, поверх которой накинул короткую, до бедра, черную суконную свиту, перехваченную широким кожаным поясом. Судя по перевязи, к нему можно было подвесить и меч. Сопровождали его два гайдука в ярко-алых мундирах королевской гвардии и двое слуг.

Отправив слугу за братом Домагощем, дознаватель огляделся по сторонам так, словно пытался запомнить внутренний двор замка до мельчайших подробностей.

– Значит, вот где все происходило, – пробормотал он и заметил нас с Агнешкой: – Дитя мое, подойти поближе! Не бойся!

Девочка крепко стиснула мою руку.

– А я вас не боюсь, – запальчиво крикнула она издалека.

– Да? – Он склонил голову набок. – Ты знаешь, кто я?

– Вы приехали, чтобы судить моего брата!

– Я приехал, чтобы установить истину, милое дитя, – улыбнулся тот. – Я не судья, а всего лишь дознаватель. И зовут меня пан Вышонец. Именно суд будет определять меру наказания для преступника на основе тех фактов, которые я представлю.

– Витолд ни в чем не виноват!

Мне пришлось дернуть девочку за руку, чтобы она вела себя сдержанно.

– Это и предстоит установить. Так вы – сестра арестованного? Могу я узнать ваше имя?

На сей раз девочка вняла моим настойчивым тычкам.

– Агнесса Пустопольская, – церемонно произнесла она и сделала реверанс.

– Очень приятно. – Пан Вышонец подошел ближе. Смотрел он очень внимательно, и мне это не слишком нравилось. – Вы любите своего брата?

– Очень! Витолд добрый. Он никогда никого не обижал!

– А мне донесли, что он убил несколько человек. Разорвал их когтями. Что он – оборотень, жуткое чудовище…

– И мой брат! – снова взвилась девочка. – Не всех же он убивал! Дайну вот не тронул!

– Дайну? – Круглые глаза дознавателя остановились на моем лице. – Кто это?

– Это я, – пришлось сознаваться.

– Вот как? Значит, вы остались в живых после столкновения с оборотнем?

– Многие остались в живых после столкновения с ним, – уклончиво ответила я.

– Их допрошу позже. Сейчас я разговариваю с вами. Почему оборотень вас не тронул?

– Не знаю, – соврала я. То есть знаю, но не скажу. Оборотень или нет, чудовище или нет, но Витолд не мог причинить мне вреда. Я доверяла этому человеку – а благодарностью в ответ платил зверь.

– Я тоже пока не знаю. Но скоро мы это выясним.

На крыльце показался «слеток» – оруженосец и слуга брата Домагоща. Этот тихий паренек почти не выходил из комнаты, отведенной рыцарю, ни с кем не разговаривал, лишь передавал приказы или просьбы «подорлика», кажется, никто не знал его имени. Приблизившись, он тихо промолвил:

– Брат Домагощ ждет вас.

– Хорошо. – Пан Вышонец улыбнулся и, махнув своим слугам, направился в замок. Но уже на ступенях обернулся через плечо: – Я не прощаюсь.