Собачья радость

– Ну на собачку-то я уж как-нибудь заработаю, – насупился Георгий. – Вот и приходилось тайком научной работой заниматься. Оттого и поехал на дачу – там тишина, никто не мешает… Хотел в воскресенье пораньше вернуться, но тут – уже спать собрался – и слышу: кто-то ходит вокруг дома. Я поглядел, покричал – никого.

Только дверь закрыл – снова ходит. Соседей вокруг никого; так мне жутко стало, да еще вспомнил вдруг, что Модестова тоже в загородном доме убили! Сам не знаю, отчего такая мысль в голову пришла, про Модестова. Оружия в доме никакого, топор и тот в сарае остался. И такой меня страх взял – прямо как в фильме ужасов! В общем, выскользнул тихонько я из дома, сел в машину и газанул. У нас шоссе близко. Чем в доме одному трястись, думаю, лучше ночью по дороге ехать. Ну до шоссе доехал благополучно, а потом все кажется мне, что машина какая-то преследует. В темноте не разглядеть, а от этого еще страшнее. В общем, совершенно я раскис, а тут мужик на обочине голосует. Я и подсадил его, все-таки, думаю, свидетель, если что. Двоих-то убить труднее, чем одного…

– Ну-ну, – усмехнулся Маркиз, – подсадили значит, попутчика…

– Вот именно, – в тон ему усмехнулся Птичкин, – и еще радовался, дурак! И проехали-то мы всего ничего, как вдруг с проселка вывернул этот «уазик». И как долбанет меня в бок! Как раз с той стороны, где пассажир сидел. Мне тоже рулем попало, да еще голову сильно ушиб. Сознание потерял, но ненадолго. Очнулся – бензином воняет, этот, из «уазика» стонет, а мой сосед – ни гу-гу. На дороге никого, видно недолго я без сознания провалялся. Посмотрел я на своего пассажира, вижу: покойник он.

– Точно покойник? – прищурился Маркиз.

– Если бы вы его видели, вы бы не спрашивали, – ответил Птичкин, не отведя глаз. – Там такое месиво было, три дня потом у меня перед глазами стояло все… А в машине так бензином воняет! Думаю, надо выбираться, а то взорвется все, костей не соберешь. И сунул руку ему в карман, покойнику-то, чтобы документы какие-нибудь взять, узнать хоть имя погибшего. И вдруг нахожу у него там фотографию – не ту, что вы показали, а на которой мы трое – Модестов, я и Мишка Сыромятников. И над фотографией Модестова крестик красный поставлен… Тут только до меня дошло, кого я подсадил на перекрестке. Самого настоящего киллера! Стало быть, и Модестова тоже он прирезал, а вовсе не жена!

– Я так и думал! – оживился Маркиз. – И что же дальше было?

– Дальше я и думаю, что если сейчас с этим всем в милицию сунусь – кто мне поверит? Произошла авария, при чем тут еще Модестов? Приедут менты замотанные, из какого-нибудь захудалого районного отделения, не станут они из простой аварии дело раздувать, это же не сериал про Каменскую! А вообще-то я плохо соображал тогда, голова болела. И стукнуло мне в эту голову больную выдать пассажира своего, киллера невезучего, за меня. Раз у него фотография нас троих, значит, он должен всех устранить. Модестова он убил уже, вон, даже крестиком пометил, пускай тот, кто его послал, думает, что меня тоже, а Мишку я предупрежу, и мы его на Мишку-то и поймаем. Думал я, что Аркадий Борисыч в этом замешан, что-то он там начудил в своей Америке.

Так и сделал. Накинул на покойника мою куртку, там все оставил, только деньги взял. Дальше из машины вылез, этого, из «уазика», оттащил подальше, чтобы его взрывом не добило. Только успел его оттащить да сам отошел – так рвануло! Я – бежать! Со страху-то километра три отмахал по шоссе, потом подсел в грузовик, он меня и до города довез. В машине голова разболелась – сил нету, я к тете Нине, думаю, пересижу пока хотя бы ночь. Что уж ей рассказал, плохо помню. А только очнулся уже в этой квартире, это она меня сюда переправила и не говорит как. Врача своего приводила, определил он у меня сотрясение мозга и перелом двух ребер. Вот и провалялся три недели почти в бессознательном состоянии.

– Да уж, – промолвил Маркиз, – а что вы думали дальше-то делать? Ведь вас официально похоронили, все документы оформили. И почему вы не послали весточку жене?

– Если бы вы ее знали, вы бы не задавали таких глупых вопросов, – подала голос Нина Евграфовна.

Леня подумал, что где-то она права.

– У меня была одна задача – спасти Георгия от смерти, – отрезала строгая старуха, – и я ее выполнила, спрятала его как могла и никому не рассказала о нем.

– А врач? – заикнулся Маркиз.

– Врач надежный, старинный мой знакомый. И если бы Георгий послушал меня, вы никогда бы его не нашли! – заявила она.

– Тетя Нина! Не могу же я сидеть здесь всю жизнь, как партизан в подполье! Нужно же что-то делать! – взмолился Георгий. – Я же должен Мишку спасти, если еще не поздно!

– Кстати, а почему вы до сих пор этого не сделали? – поинтересовался Маркиз. – Времени-то больше месяца прошло.