Собачья радость

Но со старухой при упоминании имени Анфисы произошла метаморфоза, не хуже чем с Маркизом. Вначале его внимательный взгляд заметил огонек ненависти, промелькнувший в выцветших голубых глазах бабушки, и тотчас же она как-то скукожилась, согнула прямую до этого спину, опустила глаза в пол и глухо забормотала:

— Не знаю я ничего, сыночек, ни про какого частного детектива, умер, умер племянник мой Гошенька, царствие ему небесное… — Старуха перекрестилась, при-. чем сделала это довольно неумело.

Маркиз невольно залюбовался преобразившейся старухой, как профессионал.

Ай да бабуся! Ишь как сменила образ, настоящая актриса, прямо как Лолка играть умеет!

— Нина Евграфовна, — укоризненно заговорил он, — что же вы такое делаете?

Это нужно себя не уважать, чтобы такой бестолковой старухой прикидываться. Не поверю я в такое перевоплощение!

Старуха бросила на него исподлобья хитрый недоброжелательный взгляд и снова забормотала:

— Одна совсем живу, заступиться некому, был племянник Гошенька, так и тот помер, сгорел совсем в машине своей; говорила ведь, не езди ты на этой машине, до добра не доведет… Так он все на машине и на машине, вот и попал в аварию.., сгорел начисто, в закрытом гробу хоронили.., да и не хоронили вовсе, а сожгли в крематории… Нешто можно христианскую душу в печке жечь?..

Чувствовалось, что старуха не намерена сдаваться и будет стоять насмерть, как брянский партизан на допросе.

— Ну что ж, — грустно сказал Маркиз, — жаль, что мы с вами не договорились. Придется действовать по-другому.

Видите ли, я просто обязан сообщить о результатах расследования в соответствующие органы. Ведь это, уважаемая Нина Евграфовна, преступление — чужой труп выдать за свой. А может быть, ваш племянник сам того человека и убил? Если я буду покрывать преступников, меня могут лишить лицензии. Так что я просто обязан… И Анфиса Саркисовна очень интересуется, что происходит, кто это вламывается к ней в квартиру в ее отсутствие и шарит по шкафам? Ну как, вы не передумали, не хотите ничего мне сообщить?

Но старуха по-прежнему стояла с глуповатой миной и молчала.

— Ладно, — вздохнул Леня, — я сейчас пойду, но вы в скором времени ожидайте гостей. И уж милиция с вами церемониться не станет, поверьте! За укрывательство преступников статья есть!

Он вышел, не прощаясь и не оглянувшись на старуху.

Тем же решительным шагом он спустился по лестнице и пересек двор, памятуя, что на него могут смотреть из окна.

На улице же Леня нырнул в крошечный магазинчик канцтоваров напротив подворотни и принялся ждать. Ждать ему пришлось недолго — старуха собралась за полчаса. «Это ведь не Лолка, — подумал он, — которая часами сидит в ванной, даже если нужно всего лишь выйти в магазин за хлебом или выгулять Пу И». Маркиз поймал себя на мысли, что слишком часто думает о Лоле. Он понял, что соскучился по ней и по своим четвероногим питомцам тоже. Они, конечно, мерзавцы: устроить такое — оставить его без самой необходимой вещи, но все же он привык к ним, и сейчас ему их всех очень не хватает. И, наверное, Лолка все же не так виновата и не подсовывала им книжку нарочно. Он сам бросил ее на столике в прихожей. А паршивцы нашли и разодрали.

Лолка, растяпа, просто этого не заметила вовремя. Надо бы с ними помириться.

Не может же он вечно ночевать по приятелям!

Тут он вспомнил, какой скандал разразился по поводу испорченной книжки, и помрачнел. Эта нахалка обозвала его мелким жуликом. Только подумать — мелким! Его, которого знают не только в городе, но и по всей стране, его, который проводил такие операции, что любо-дорого. Да его, Ленины операции, войдут в учебник для начинающих мошенников!

О том, какими словами он сам обозвал Лолу, Маркиз как-то забыл.

Он выглянул в окошко магазина. Из подворотни появилась Нина Евграфовна.

На ней был надет серый плащик, глядя на который, Леня понял, какой материал в годы молодости его бабушки называли габардином, на голове у старушки сидела маленькая темно-синяя шляпка с вуалью, ровесница нэпа. Бабуся зорко огляделась по сторонам и припустила по улице.

Леня вынул из кармана защитную бейсболку, надвинул козырек на самые глаза и спокойным шагом тронулся за ней. Он не шел вплотную, потому что опасался, как бы осторожная старуха не высмотрела его среди немногочисленных прохожих.

Свернули на Таврическую. Там народу стало еще меньше, бабуля нервно оглянулась, видно, шестым чувством поняла, что за ней следят. Леня замедлил шаг, удивляясь про себя, до чего трудно оказалось следить за старухой.

Нина Евграфовна вдруг побежала по улице, быстро перешла дорогу и села в подошедший троллейбус номер восемнадцать. Леня снял бейсболку и поднял руку, ловя машину.

— Давай за троллейбусом, — велел он, усевшись в неприметные «Жигули» и показав бумажку в пятьсот рублей.

— Желание клиента — закон! — Водитель равнодушно пожал плечами и тронул машину с места.