Собачья радость

Никто не отозвался. Тогда он снова нажал звонок. За дверью послышалось какое-то движение и голос Нины Евграфовны спросил:

— Кто там?

— Письмо заказное, Фиш Вере Карловне, — чужим голосом ответил Леня и встал так, чтобы его можно было разглядеть в глазок.

— Опустите в почтовый ящик! — прокричала старуха.

— Нельзя, ваша подпись требуется, — солидно объяснил Леня и добавил рассерженно:

— Гражданочка, вы открывать будете или нет? Я, между прочим, на работе нахожусь, оплата сдельная — чем больше доставлю, тем больше получу.

Загремели замки, и едва дверь колыхнулась, Леня быстро проскользнул внутрь и захлопнул ее за собой.

— Здрассте! — жизнерадостно воскликнул он, сдернув с головы бейсболку — А это я! Не ждали?

Нина Евграфовна охнула и рванулась из прихожей, но Маркиз ловко перехватил ее и прижал к себе, приговаривая:

— Тихо, тихо! Не нужно делать резких движений! Вы ставите меня в неловкое положение, как же я могу уважать вашу старость?

— Георгий, беги! — крикнула старуха, да так звонко, откуда только голос взялся.

— Георгий Андреевич! — громко сказал Леня. — Отзовитесь! Хватит прятаться за спину пожилой женщины, это, в конце концов, неприлично!

Его слова возымели действие, и на пороге комнаты появился Георгий Андреевич Птичкин собственной персоной. Был он достаточно худ и нездорово бледен, со светлыми редкими волосами. Глаза так сердито блестели, что видно было даже из-под очков. В руках у Птичкина ничего не было, а то Маркиз опасался, не явится ли тот в прихожую с пистолетом.

— Отпустите женщину! — отрывисто сказал Птичкин вместо приветствия. — Если вам нужен я, то слушаю вас.

Маркиз слегка ослабил хватку.

— Нина Евграфовна, дорогая, только не нужно кричать и делать резких движений, — обратился он к старухе.

Та буркнула что-то нелюбезно и отошла в сторону.

— Что вы хотите? — спросил Птичкин устало.

— Поговорить! — чарующе улыбнулся Маркиз. — Поговорить спокойно и обстоятельно. Я должен задать вам очень много вопросов и мечтаю получить на них правдивые ответы. Для начала предлагаю перейти в комнату, а то как бы соседи не услышали наш громкий разговор, — он укоризненно поглядел на Нину Евграфовну, — и не вызвали милицию. Вы ведь вовсе не хотите иметь дело с милицией, я правильно понял? — спросил он Птичкина. — Вы тихо, как мышка, сидели в чужой квартире, ведь хозяйка ее уехала и, подозреваю, не давала своего согласия на то, чтобы в ее квартире поселился посторонний человек, скрывающийся от правосудия, так ведь?

— Я скрываюсь не от милиции, — сказал Птичкин, — у милиции ко мне не может быть никаких претензий.

— Ой ли? — усомнился Маркиз. — Ну допустим. В таком случае, вы скрываетесь от собственной жены? Зачем же вы ходите к ней в квартиру и пугаете бедную женщину до икоты?

— Это она-то бедная женщина? — неожиданно вступила Нина Евграфовна, но племянник прервал ее и бросил Маркизу:

— Пройдемте в комнату.

Они прошли в комнату, причем Маркиз зорко следил, чтобы старуха не оказалась позади него. Очень ему не нравился маниакальный огонь в ее глазах.

— Итак, — начал Птичкин, усевшись на диван, и кивнул Лене на кресло. — Кто вы такой, и кто вас послал?

— Он и есть тот самый частный детектив, — встряла старуха, — он следил за мной, вот и пришел. Как вас там? Томас Альбертович?

— Спокойно, — прервал ее Леня, — хоть вопросы полагается задавать мне, но я отвечу. Такой человек, детектив Томас Сидоров, действительно существует, но я не имею к нему никакого отношения. И не хочу иметь, потому что он — полный идиот и непорядочный человек.

— А вы? — фыркнула Нина Евграфовна.

— Меня познакомила с ним ваша жена, — продолжал Маркиз, никак не отреагировав на провокацию, — можете себе представить, он собирался добыть в стоматологической поликлинике вашу зубную карту и сличить потом с ней зубы вашего трупа! При этом даже не удосужился выяснить, что вас, оказывается, давно уже кремировали…

Мимоходом Маркиз отметил, как поморщился Птичкин при словах «вашего трупа», и продолжал:

— И за эту, простите, фигню, он запросил с бедной вдовы ни много ни мало — пять тысяч долларов!

— Интересно, где она их взяла? — поинтересовалась Нина Евграфовна.

— Об этом после, — ответил Леня, — тем более что деньги эти ей не понадобились, я уговорил ее расторгнуть контракт.

— А вы-то кто такой, — воскликнул Птичкин, — и откуда знаете мою жену?

— Я познакомился с ней совершенно случайно, — отмахнулся Маркиз, — и уверяю вас, разыскиваю вас для своих собственных целей! То, есть я согласился ей помочь, но мне и самому очень нужно было с вами побеседовать.

— И что же вы хотите узнать?

Леня вынул фотографию, где сидели на мостике молодые Георгий Птичкин и Алексей Модестов и показал ее Птичкину.

— Меня интересует, какая связь между вами и этим человеком, что вы знаете о нем и о его смерти? — выпалил он.

Птичкин передернулся и положил руку на горло, как будто задыхался.

— Я так и думал, — просипел он, — я так и знал, что вы по поводу этого…

— Нина Евграфовна, — вдруг завопил Маркиз, — поставьте вазочку на место, елки-палки! Да что это такое, право!