Собачий поцелуй (СИ)

Сириус почти ничего не почувствовал в момент, когда она запнулась о его тушку, и его поразило такое отношение к собаке. Никто никогда не говорил с ним так. Да и когда он был человеком — тоже. Он застыл, как статуя, боясь не так вздохнуть и не желая, чтобы объятия заканчивались. Его чувствительный нюх сейчас просто утопал в запахе этой девушки — сладкие фиалки и чёрное дерево — ни на что не похожая смесь. Возможно, это был её шампунь или что-то ещё, но Блэк точно знал, что собачий нос уловил здесь и её собственный запах, индивидуальный и присущий каждому человеку, и он ему очень нравился. Это было что-то на уровне молекул, химических реакций, происходящих в организме. Её молекулы заставили собачье сердце стучать вдвое чаще.

Девушка отпрянула спустя пару секунд, казавшихся ему вечностью, ласково улыбнулась, почесала привычным уже движением руки за ушком, и скрылась за дверью ванной комнаты, оставив Сириуса с кучей мыслей в голове. Самой главной и самой неправильной мыслью было желание просто остаться её псом навсегда. Чтобы каждый день видеть её красивое лицо, каждый день чувствовать её мягкие руки и дышать её запахом, слышать её звонкий голос. Это было настолько глупо и так сильно противоречило жизненным убеждениям Блэка, что он мотнул головой, заставляя себя выйти из этого транса. Он никогда и никому не позволил бы владеть собой, как вещью, а именно так в его представлении люди относились к животным — собственнически, обезличивая их, сажая на поводок или заключая в клетки. Сам он ни за что не стал бы чьим-то питомцем с глупым ошейником, затянутым на глотке.

Но собачьи инстинкты слишком легко захватывали его разум рядом с этой девушкой, и ему было нельзя поддаваться на это. Нужно держать себя в руках, не забывая о человеческом. По-моему, он уже достаточно наигрался в домашнюю собачонку. Нужно возвращаться. Он собирался перекинуться обратно в своё тело прямо сейчас, некстати подумав, какую трёпку задаст ему Джеймс за внезапное исчезновение, но не успел — Оливия вернулась в комнату, переодетая из милой голубой пижамы в чёрную мантию, с собранными в высокий хвост волосами и улыбкой на лице, и Блэк, вновь уловив тонкий запах девушки, решил, что ещё несколько часов в её присутствии всё равно ничего не изменят. Он поднялся на лапы и завилял хвостом, кидаясь к её ногам и по-собачьи целуя её розовые пальцы, вызывая заливистый смех.

Оливия снова стащила для него с завтрака немного еды, и они отправились к озеру, где Бродяга съел всё прямо с её рук, и, счастливый, носился вдоль берега, взбивая комьями мокрый снег, обнажая под ним чёрную сырую землю, готовую вскоре дать жизнь новой траве. Сегодня погода была удивительно тёплой, сложно было поверить, что стоял январь, а совсем недавно было Рождество. Солнце, наконец, посетившее Хогвартс, ярко светило и согревало своими лучами лучше любых чар.

Девушка расстелила то же покрывало, что и в прошлый раз, и села на него, притянув колени к груди. Она щурилась от солнечного света, лёгкий ветерок играл с её волосами, пока когтевранка пристально вглядывалась в белые облака на небе. Сириусу нравилось видеть её такой — беззаботной и улыбающейся, хотя ему казалось странным думать об этом так, словно он вообще знал, какой обычно была Оливия. Он понятия не имел, была ли она улыбчивой и весёлой, или, может быть, всегда грустной от природы, но почему-то ему казалось, что ей не свойственна тоска в карих глазах и отсутствующее выражение лица.

Блэк вдруг уловил знакомые запахи, принесённые откуда-то с ветром, и он заозирался в поисках источника. В общей смеси узнаваемых нот мускус ощущался особенно сильно, пробуждая его животные инстинкты. Он хорошо знал, кого учуял. Вдалеке с холма спускались Поттер и Люпин, направляющиеся в сторону их излюбленного дерева недалеко от озера. Это было так некстати сейчас — ему совершенно не хотелось попадаться им на глаза вот так, когда они, наверняка, были злы на него. Он подобрался поближе к Оливии и лёг на покрывало, прижавшись к её ногам, надеясь, что мародёры не увидят его.

Блэк лежал, следя глазами за маленькими волнами, набегающими на берег и оставляющими на земле следы вспененной озёрной воды. Его уши иногда крутились сами по себе, реагируя на звуки, коих на улице в погожий день было предостаточно — практически все ученики, оставшиеся в школе, выбрались на свежий воздух, и стайки мелких птиц порхали над деревьями и кустами с громким щебетанием. Всё это отвлекало Сириуса и не давало сосредоточиться на чём-то одном. За это он не очень любил обращаться в пса — собачьи органы чувств постоянно улавливали слишком много раздражителей, и иногда ему казалось, что от этого он мог сойти с ума.