Собака Баскервилей

Our coming was evidently a great event, for station-master and porters clustered round us to carry out our luggage.	Наш приезд, очевидно, был здесь большим событием, так как и сам начальник станции и носильщики - все окружили нас, предлагая свою помощь.
It was a sweet, simple country spot, but I was surprised to observe that by the gate there stood two soldierly men in dark uniforms who leaned upon their short rifles and glanced keenly at us as we passed.	Это было милое деревенское местечко, но, к своему удивлению, я увидел у выхода с платформы двух солдат в темных мундирах, которые стояли, опираясь на карабины, и пристально смотрели на нас.
The coachman, a hardfaced, gnarled little fellow, saluted Sir Henry Baskerville, and in a few minutes we were flying swiftly down the broad, white road.	Кучер, нескладный малый с угловатыми чертами лица, снял шапку, приветствуя сэра Генри Баскервиля, и через несколько минут мы уже быстро катили по широкой белой дороге.
Rolling pasture lands curved upward on either side of us, and old gabled houses peeped out from amid the thick green foliage, but behind the peaceful and sunlit countryside there rose ever, dark against the evening sky, the long, gloomy curve of the moor, broken by the jagged and sinister hills.	По обе ее стороны поднимались зеленые склоны пастбищ, домики с остроконечными крышами выглядывали из густой листвы, но впереди, за пределами этого мирного, залитого солнцем края, темнея на горизонте вечернего неба, вырисовывалась сумрачная линия торфяных болот, прерываемая острыми вершинами зловещих холмов.
The wagonette swung round into a side road, and we curved upward through deep lanes worn by centuries of wheels, high banks on either side, heavy with dripping moss and fleshy hart's-tongue ferns.	Наша коляска свернула на боковую дорогу, и мы начали подниматься вверх по глубоким колеям, проложенным столетия назад между высокими насыпями, на которых росли мясистые хвощи и влажный мох.
Bronzing bracken and mottled bramble gleamed in the light of the sinking sun.	Отливающий бронзой папоротник и листья ежевики поблескивали в лучах заходящего солнца.
Still steadily rising, we passed over a narrow granite bridge and skirted a noisy stream which gushed swiftly down, foaming and roaring amid the gray boulders.	Продолжая подъем, мы проехали по узкому каменному мосту через бурную речку, которая быстро неслась между серыми валунами, обдавая их пеной.
Both road and stream wound up through a valley dense with scrub oak and fir.	И дорога и речка вились по долине, густо заросшей дубняком и соснами.
At every turn Baskerville gave an exclamation of delight, looking eagerly about him and asking countless questions.	На каждом повороте Баскервиль восторженно вскрикивал, с любопытством оглядываясь по сторонам, и закидывал нас бесчисленными вопросами.
To his eyes all seemed beautiful, but to me a tinge of melancholy lay upon the countryside, which bore so clearly the mark of the waning year.	На его взгляд, все здесь было прекрасно, но я не мог отделаться от грусти, которую навевали на меня эти пастбища и взгорья, явно носившие следы осени.
Yellow leaves carpeted the lanes and fluttered down upon us as we passed.	Желтые листья слетали на землю и, порхая, ковром устилали тропинки.
The rattle of our wheels died away as we drove through drifts of rotting vegetation - sad gifts, as it seemed to me, for Nature to throw before the carriage of the returning heir of the Baskervilles.	Стук колес нашего экипажа постепенно замер, потонул в густом слое гниющей травы. "Печальные дары бросает природа под ноги новому владельцу Баскервиль-холла!" - подумал я.