Собаки на фронтах Великой Отечественной

Машины одна за другой подвозят раненых прямо с передовой. Носилки спешно выгружают, переносят в скверик вблизи двухэтажного каменного особняка — там еще вчера находился немецкий госпиталь — и бережно опускают на землю, выискивая относительно ровное место среди груды камней, кусков железа. Ходячие с помощью санитаров усаживаются на глыбы камня и кирпича. Полуденный зной вносит свою лепту в страдания людей. Беспощадное солнце и марево пыли, которая мерзкой порошей оседает на лицах, забиваясь в глаза и уши. Главный врач — худощавый подполковник — нервно вышагивает между «сквериком» и шоссе: «Ну где же они?!» Наконец, из-за поворота вынырнул грузовик, круто развернулся, исчезнув на миг в облаке пыли, и тормознул. Откинув борта, попрыгали на землю солдаты с собаками: взвод минеров 37-го отдельного батальона 1-го Прибалтийского фронта во главе с командиром Диной Волкац прибыл к месту назначения.

Четвероногие специалисты немедленно приступили к разминке. За собаками с непосредственным детским любопытством наблюдали медики и раненые, никому из них не довелось встретить на войне собак-минеров. Какие они, эти необыкновенные легендарные собаки? Оказывается, самые обыкновенные: шалят, лают, беззлобно ухватывают товарища за подвернувшийся хвост. Собаки как собаки, да не совсем. Вот сладко потянулась рыжая овчарка. Опустив голову на вытянутые передние лапы, она зажмурилась, высоко задрав хвост. Это — Дина Рыжая. На ее боевом счету и противотанковые ЯМ-5, упрятанные в землю, и отвратительные «эски» — прыгающие мины. Такой стаканчик, начиненный шариками, разрывается в воздухе, укладывая все вокруг в радиусе 50 метров. Старшина Гирин, получивший Дину после гибели Пальмы, воспитал вторую Пальму, достойную имени первой любимицы. Рядом с ними поставила передние лапы на плечи ефрейтору серебристо-серая собака. Озорница старательно умывает лицо запыленного человека, а он, хохоча, пытается увернуться от улыбающейся собачьей морды. Дина-2 и Василий Ненашев.

Именно эта серая овчарка самостоятельно подорвала полгода назад немецкий эшелон с оружием, сбросив на пути Полоцк — Дрисса тюк с взрывчаткой. Солидный бежевый пес, почесывая ухо, снисходительно созерцает игры коллег. Доктор минных наук — звание, на котором настаивал его вожатый Михаил Пузырев. Ведь именно Желтый, среди прочих заслуг, обнаружил неразорвавшиеся гранаты в блиндаже командующего фронтом Ивана Христофоровича Баграмяна.

Все эти люди и собаки — опытные, достойные специалисты: не случайно подполковник-врач требовал прислать для проверки госпиталя именно этот взвод.

Минута-другая разминки закончилась, и все пошли знакомиться с объектом.

Из открытых дверей неслась чудовищная смесь ароматов из валериановых капель, нашатырного спирта и прочих лекарств; пахучие дорожки из пролитой зеленки, приправленной настойкой йода, тянулись по ступенькам вглубь дома. Ситуация… По всем правилам и инструкциям работать в таких условиях минно-разыскной собаке невозможно. Пустая трата времени… Неоправданный риск… Тем временем оставив импровизированные «лавочки», подбрели на костылях раненые, озабоченно приподнимались на цыпочки сестрички, в скверике, превратившемся в огромную палату, почувствовав неладное, притаптывал сапогом очередную «беломорину» главный врач. Закусив губу, крутила каштановую прядку волос старший лейтенант Дина Волкац.

— Разрешите нам, товарищ старший лейтенант, — вызвался Василий Ненашев.

— Действуйте, ефрейтор. Всем отойти назад!

И человек с собакой поднялись на первую ступеньку здания. Операция «Госпиталь» началась.

Коварство мин замедленного действия — «сюрпризов» — небывалое. Часы с неподвижными стрелками, которые так хочется немедленно подкрутить, очаровательный чайник на столе, брошенный у двери сапог — милые домашние предметы, в каждом из которых прячется смерть. «Сюрпризы» оставляют, рассчитывая на расслабленность, на радость возвратившегося в родные места человека. Собаку, хорошо обученную, опытную и энергичную, провести не удастся. Но чем осторожнее запрятана мина, тем сложнее справиться с ловушкой. Начихавшись всласть, Дина сантиметр за сантиметром обследует порог, не обнаружив ничего подозрительного, приступает к осмотру коридора, старясь обходить битые склянки. Комнаты, просторные, с высоченными потолками, вытянулись анфиладой, которой не видно конца. Серебристая спинка Дины мелькает между кроватями, то приникая к половицам, то поднимаясь вверх. Собака изящно встает на задние лапы, вытягивая вверх умную морду, верхним чутьем зондирует потоки воздуха. Хрустит под сапогами Ненашева стекло — битые пробирки, колбы, трубочки. Ряды железных кроватей, сброшенные на пол одеяла, простыни, забытый флажок со свастикой, выдвинутые ящики тумбочек — все тщательно обследует собачий нос, совершеннейшая конструкция, созданная природой.