Собеседник

– Прости, у меня только растворимый.

– Да я как-то к другому и не привыкал. Ты где пропадал? На звонки не отвечаешь, дома тебя тоже нет. Я понимаю, что у тебя больничный и все дела, но я ведь не знаю, жив ты или кони двинул.

– Меня не было всего пару дней. До этого я не припоминаю, чтобы ты шибко трезвонил мне или звонил в дверь. Так что не преувеличивай! Выкладывай, что нарыли?

– Особо ничего, кроме того, что мы поначалу нацелились не туда.

Я кивнул, подтверждая то, чтобы он продолжал.

– В общем. погибшие друг с другом никак не были связаны лично. Все они примерно одного возраста плюс-минус несколько лет. Поначалу мы начинали копаться на тему их связей, что, мало ли, эти ребята насолили кому-то или вовсе сговорились закончить таким путем жизнь. Ты ведь знаешь, фанатиков много всяких. Но потом я копнул чуть выше и оказалось, что родители этих юношей и девушки не простые люди. У первой найденной нами жертвы отец профессиональный юрист! Защищает интересы высокопоставленных лиц, имена которых не следует упоминать всуе.

У меня вновь возник образ человека у судмедэкспертизы. Поэтому мне и показалось, что он не прост, при первой нашей встрече. Чайник восторженно засвистел.

– Тебе сколько ложек?

Мне показалось, что Юра призадумался.

– А, давай две с половиной. Нужно взбодриться.

– Хорошо. Продолжай.

– В общем, остальные два паренька так же дети не из простых семей. Их родители, а, точнее, отцы рвут и мечут, но оно и понятно. К ним мы еле пробрались, и то отвечали на наши вопросы лишь их доверенные лица.

Я поставил две чашки на стол и сел напротив, достав сигарету.

– Так что кто-то, видимо. объявил охоту на детей этих деятелей, и я не знаю почему. Кто-то выставляет это всё как суицид, но в то же самое время не избавляется от улик полностью. Он хочет, чтобы мы видели след помощи в окончании жизни этих ребят. – Юра сделал пару шумных глотков.

– А что Селиванов?

– Ооо, тот места себе не находит. Его долбят сверху, говорят во что бы то ни стало найти виновного. Так как ты думаешь, что это? Месть? Или что?

Я вдыхаю тёплый дым, задерживаю его ненадолго в лёгких, а после выдыхаю. нацелив этот поток в потолок.

– Думаю, что да. Но пока нам не удастся поговорить с родителями и понять связь между ними, мы не поймём, как и кого они могли сподвигнуть на это. Детей терять тяжело.

– Да, мне даже представить сложно. Пройдя недавно через тот ад, я каждый вечер и утро крепко обнимаю своих, да так, что на мгновение приходят мысли свалить из этого города куда подальше в захолустье и больше не появляться здесь.

Я отворачиваюсь в сторону. В голове то и дело всплывают останки, я закрываю глаза, и моя правая рука, что держит сигарету, начинает трястись.

– Имена есть этих деятелей?

Юра кивает.

– Дашь их мне, я постараюсь через свои каналы проверить, может, что и нарою.

– Это вряд ли. Там всё закрыто завесой тайны, и подобраться не так уж и просто.

– А почему главк не займётся этим делом? Так же, как и тогда.

– Пока у нас недостаточно улик, указывающих на причастность кого-то извне, кроме следов на шее, и то это всё косвенно. Никакой конкретики. Не считая, правда, того, кто рубанул тебя ещё! И то дежуривший никого не видел. По сути, это всё можно приписать к суициду и закрыть дело. А ты и вовсе ещё пока на больничном и то, что я делюсь с тобой, так это просто личная инициатива.

Я ухмыляюсь и до меня кое-что доходит. Каждое из преступлений было совершено в тех местах, где стояли контейнеры с мусорными бачками!

– Давай имена. Узнаю что, сообщу.

Юра берет свой телефон и отправляет мне имена. Через пару секунд мой телефон вибрирует, но я не реагирую.

– Так ты где был? Поделишься?

– Отдыхал за городом.

– О, везёт. Один?

Я отрицательно мотаю головой.

– Ах ты, хитрый лис. Но как, хороша?

Я положительно киваю в ответ.

– Никаких подробностей, я понял. Но я рад за тебя, тебе давно пора остепениться, тем более после твоей потери прошло уже много лет. Пора бы начать всё сначала…

4

Моим скитаниям приходит конец. Их осталось немного, круг сужается, а напряжение растет. Смогут ли меня остановить? Смогут ли поймать, не дав мне достигнуть своей цели? Нет. Я доделаю всё до конца, тем более мне так нравится беседовать с каждым из них. Да, конечно, получается скучно, в основном все они лишь молят о пощаде, затем просят отпустить и в конечном итоге, понимая, что этому не быть, начинают проявлять агрессию. И ни один, ни один не услышал меня, не поддержал в беседе. Но надежда всё ещё есть. Я надеюсь, что хоть кто-нибудь сможет объяснить то, что происходит с этим миром.