Собеседник

Я выжидаю. Мне больше ничего не нужно делать. Я, как рыболов, закидываю удочку и, замерев в тишине, жду, когда жертва сама попадётся на крючок. Сейчас это легко. Люди перестали думать, точнее было бы сказать, что они перестали думать головой. Большинством управляют потребности. Днём их душа требует что-нибудь эдакое, чтобы потешить душу новыми безделушками, а ночью, ночью происходит демонстрация всего приобретенного. Они, как дети, показывают не то, насколько они начитанны или умны, это никому неинтересно. Проще сверкнуть какой-либо безделушкой, и они или кто-то другой уже на крючке.

Я выжидаю в лёгком свечении ночника. Создать некую таинственность, превознести некую толику интриги и загадочности и всё, кто-то сразу готов расстегнуть штанишки или припустить юбку.

Самое забавное, что неважно, какого пола ты. Главное, что люди начали забывать о неких рамках, которые были созданы самой природой. Люди начали экспериментировать, позабыв о том, что жизнь заключается не только в интимных утехах. Никто не хочет долгих разговоров, никто не готов слушать и даже говорить, делиться чем-то сокровенным друг с другом. Мы все стали одинокими и свыклись с этим. Единственная близость, которая теперь требуется, это интимная, не духовная.

Я слышу три одиночных стука в дверь. Она пришла, одинокая, избалованная и забытая своими родителями. Сможет ли она дать мне то, чего я желаю? Или она пришла лишь за тем, что нужно ей?

Я встаю с кресла и тушу сигарету с мыслями о том, что люди совсем перестали думать наперед, не понимая, что случайная связь – это всего лишь временное облегчение или же просто погибель. А, может. именно второе и нужно им, чтобы избавиться от мучений, которые они сами себе преподносят.

Я открываю дверь, ее глаза блестят, а губы дрожат, расползаясь в улыбке. Мне это нравится. Жалею ли я о том, что, скорее всего, это ее последняя улыбка. Нет, совершенно нет. У меня пропало это чувство уже совсем давно. Боюсь ли я умереть вместе с ней? Тоже нет, ведь мне нечего терять, как и большинству.

– Проходи, – я улыбаюсь в ответ.

Она проходит мимо меня, ее волосы приятно пахнут. Я не испытываю возбуждения, мне лишь понравился аромат.

– Как-то здесь необычно!

Я закрываю дверь, понимая, что ей всё равно, она пришла за другим. К комфорту она привыкла, так же как и к дискомфорту, не видя никакой разницы, ведь ее мысли направлены в другое русло. Даже если здравый смысл и подсказывает ей о том, что зря она сюда пришла – повернись и уйди! – она всё равно не послушает, так как устала от всех этих нравоучений. Она хочет быть самостоятельной, а мне это только на руку.

– Бери бокал! Угощайся! Это поможет тебе перестать нервничать!

Она поднимает бокал, делает глоток. Я лишь пригубливаю этот напиток, так как знаю, как он подействует на нее через пару минут.

Я наблюдаю, как ее мандраж уходит, глаза начинают закатываться, и она, сделав несколько неровных шагов, падает как раз в мои объятия.

Вот и всё. Теперь предстоит разговор, который покажет, кто она есть на самом деле…

5

Я снова слышу капли. Они словно гипнотизируют меня, падая и разбиваясь о металлическую кровлю. После травмы головы мой слух значительно обострился. Я слышу то, что раньше пропускал мимо своих ушей. Что-то явно изменилось с того вечера. Каждый раз я забываю некоторые фрагменты из своей жизни. И дело не в долгосрочной памяти, скорее, в краткосрочной. Вот, к примеру. только что я сидел на кухне с Юрой, а сейчас уже ночь, и я лежу в постели, слушая как завораживающе стучит капля за каплей, заставляя меня думать о том, что я схожу с ума.

– Будешь сигарету? – она прикурила, и сквозь слабое свечение уличных фонарей, врывающихся в комнату сквозь окна, я увидел оранжевый огонёк. Огонёк на секунду стал ярче. Она вдохнула дым, глубоко затянувшись.

Я не ответил на поставленный вопрос, так как знал, что ответ ей и не нужен. Она передала мне сигарету, и я насладился первой за несколько часов затяжкой.

Она укрывала обнажённое тело частью одеяла. Ее густые вьющиеся волосы падали на плечи, прикрывая часть лица.

– Я кое-что узнала о том случае. Бедные детки. Подробную информацию найти не удалось. Файлы засекречены.

Я кивнул и передал ей эстафету.

– Само собой.

– Кому это нужно было? Для чего скрывать это всё? Чтобы не навести ужас и страх на жителей?

Я вновь сделал затяжку.

– Я узнал некоторые имена, о которых мне поведал Юра. Они были у меня на слуху и ранее, но сейчас у меня вырисовывается неприятная картинка. Тех детей воровали для чьих-то извращённых и похотливых нужд. Затем что-то произошло, и от детей пришлось избавиться. – Я чувствую, как моя правая рука вновь начинает трястись. – Те люди, которых нам удалось взять, могли бы расколоться, но мы не успели ничего сделать для этого, а точнее, нам попросту не дали. Сейчас мы живём в такое время, что довериться, кроме себя, абсолютно никому невозможно.

–Тогда почему ты говоришь мне об этом?

Я смотрю ей прямо в глаза. Они сияют, и я полностью утопаю в них.

– Сам этого не понимаю.