Собеседник. Выпуск 3

Однако раз в 1845 году Швецов, судя по тому, что в том году, да и в предшествовавшем, не оставил никаких следов в казенных «отпусках» и частных «доношениях», то не говорит ли «сей странный факт», что его и в самом деле в то время в Нижнем Тагиле не было? А был он в то время в Париже, встречался с Тургеневым... Но это ведь надо было обладать мужеством и смелостью, чтобы приехать в Ялуторовск, находившийся под неусыпным оком полиции, встретиться с одним из «государственных преступников» и передать ему привет от Тургенева... Разве можно было скрыть от полиции этот визит к ссыльным декабристам? А там пошел донос в Петербург, в III отделение, а из III отделения «секретное доношение» самому Демидову о «вредных действиях» технического управителя Швецова... И вот финал: выброшен с завода, вычеркнут из истории.

Как он оказался в Томске - трудно сказать. Однако тот факт, что этот талантливый инженер, уволенный с Нижнетагильского завода, так и не смог найти себе подходящую работу, невольно наводит на мысль о том, что вся его дальнейшая жизнь проходила под негласным надзором полиции, а в Томск он, видимо, был сослан.

Вот так история тагильского металла совершенно неожиданно соприкоснулась с историей декабризма...

История вторая: о писателе Травене, который оказался... заместителем наркома Баварской Советской Республики?

Имя писателя Б. Травена современному читателю, видимо, мало что говорит. А когда-то, в двадцатых и тридцатых годах, им зачитывались с не меньшим упоением, чем сегодня книгами Агаты Кристи и Жоржа Сименона. Но это отнюдь не означает, что Травен писал детективы. Травен был остросоциальным писателем, не устававшим разоблачать «прелести» капиталистического рая; да и сами романы, как он признавался читателям, написаны им в трудное время, когда не было ни гроша - даже на хлеб; он писал, «чтобы не ощущать непрерывных мук голода и не вспоминать по шестьдесят раз в час о том, что против безработицы и пустоты в желудке нисколько не помогают ни вера в бога, ни славословие в честь капиталистической экономики». И тем не менее его книги читались с таким захватывающим интересом, какому могут позавидовать многие современные писатели-детективщики. Вместе с автором, такова была сила художественного впечатления и достоверности рассказа, читатели совершали путешествия по мексиканским джунглям; вместе с матросами переживали все ужасы и отчаянье кораблекрушения; читая книги Травена, невозможно отделаться от ощущения, что он сам, автор, работал, у погонщиком мулов, и шахтером на серебряных рудниках, и сборщиком хлопка...

Неудивительно, что в Мексике он был признан национальным писателем, и критика так оценивала книги Травена: «Ни один мексиканец, ни один иностранец еще не изобразил мексиканскую действительность с такой правдивостью».

Романы Травена расходились по свету с головокружительной быстротой. Едва появившись в первом издании, на английском языке, они тотчас переводились на другие языки и издавались огромными тиражами. Тираж только одного романа, «Корабль мертвецов», достиг 7 миллионов экземпляров! А всего, как подсчитали досужие библиофилы, книги Травена изданы тиражом в 25 миллионов экземпляров! Один из самых читаемых в мире писателей...

Но самое интересное даже не в этом. Почти каждое новое издание книги Травена сопровождалось издательской аннотацией или рекламным листком, в котором вновь и вновь подтверждалось, что автор этой книги... неизвестен. Невероятно, но именно так и обстояло дело: за первым романом «Сборщики хлопка» появились «Корабль мертвецов», «Мексиканская арба», «Белая роза», «Поход в страну Коаба», «Генерал выходит из джунглей»... Семнадцать романов и повестей, появлявшихся чуть ли не ежегодно, ожидаемых уже и читателями, и критиками, и журналистами, все до единого вышли с аншлагом полной анонимности! Что при этом творилось с литературоведами! В газетах каждое появление нового романа Б. Травена вызывало, в свою очередь, новую волну всевозможных материалов с догадками крупных писателей, критиков, филологов, с размышлениями о писателе-невидимке... Кому только не приписывалось авторство книг Б. Травена! То вдруг объявлялось на весь мир, что под этим именем замаскировался некий русский князь, решивший сохранить инкогнито, то распускались слухи, что под именем Б. Травена скрывается потомок Гогенцоллернов, то вдруг, ошарашивая читателей, газеты помещали сенсационную статью - с фотографиями, с фамилиями! - о том, что Б. Травен - коллективный псевдоним известных писателей... Нашелся такой журналист, который выдвинул и горячо отстаивал версию о том, что под именем писателя-невидимки скрывается Джек Лондон, симулировавший самоубийство и скрывшийся, таким образом, от кредиторов.