Читаем Собирал человек слова… полностью

Даль собрал тридцать тысяч пословиц и решил издать не для того, чтобы подносить кому-нибудь, и не для того, чтобы прославиться. Не для забавы и не для наставления. «Собираю и читаю пословицы, — объяснял Даль, — для изучения и розыска: хочу знать мнение народное, хочу знать все, как есть».

Мнение народа можно было постигнуть, расклеив в каждой тетради две-три сотни пословиц на одну тему. Если читать их подряд, видишь сквозь толщу золотой песок на дне: мудрость, отстоявшуюся в веках.

Темы:

Жизнь — смерть

Радость — горе

Богатство — убожество

Правда — кривда

Работа — праздность

Ум — глупость

Воля — неволя

Земледелие

Стихии

Вселенная

Народ — мир

и еще сто шестьдесят девять. Уже знаем пословицы матросские, про путь-дорогу, про сказки.

Конечно, говорилось в иных пословицах, что надо верить в бога, любить царя, слушаться господ. Иначе и быть не могло: люди, чье меткое и мудрое слово становилось пословицей, русские крестьяне верили в бога и подчас не меньше, чем в бога, верили в надежу-государя, веками повиновались барам и терпеливо сносили гнет и бесправие. Но эти же люди, неведомые творцы пословиц, всякий день убеждались, что милостив бог лишь к богатым и господам и что не сбывается надежда на царскую справедливость. Истощалось терпение, поднимался народ на царя, на господ, присягал Разину и Пугачеву.

Усадьбы барские горели, и города сдавались крестьянскому войску. Дрожали в страхе царские шемяки-чиновники, и поп-обирала прятался в своей кладовой между брюхастыми мешками.

Новые пословицы рождались.

О БОГЕ И О ВЕРЕ

На бога надейся, а сам не плошай.

Молись, а злых дел берегись.

Знают чудотворцы, что мы не богомольцы.

Густо кадишь — святых зачадишь.

Иной по две обедни слушает да по две души кушает.

Господи, прости, в чужу клеть пусти, пособи нагрести да и вынести!

И черт под старость в монахи пошел.

Он и богу-то норовит угодить за чужой счет.

Не строй семь церквей, пристрой семь детей.

Попово брюхо из семи овчин сшито.

В поповский карман с головкой спрячешься.

Завистлив, что поповские глаза.

Попу да вору — всё впору.

Любит поп блин, да и ел бы один.

Родись, крестись, женись, умирай — за все попу деньгу подавай.

О ЦАРЕ

До неба высоко, до царя далеко.

Царь гладит, а бояре скребут.

Царские милости в боярское решето сеются.

Холоден, голоден — царю не слуга.

О ЦАРСКИХ ЗАКОНАХ И СУДЬЯХ

Закон что паутина: шмель проскочит, а муха увязнет.

Кто законы пишет, тот их и ломает.

Что мне законы, были бы судьи знакомы.

За правду плати и за неправду плати.

В суд ногой — в карман рукой.

В суд пойдешь — правды не найдешь.

О БАРАХ, БОЯРАХ И О МУЖИЦКОМ ЖИТЬЕ-БЫТЬЕ

Неволя холопу, а воля господину.

В боярский двор ворота широки, да вон узки.

Не столько впереди божьих дней, сколько барских затей.

Господской работы не переработаешь.

Белые ручки чужие труды любят.

Мужика не шуба греет, а цеп.

От крестьянской работы не будешь богат, а будешь горбат.

Не будет лапотника, не станет и бархатника.

Хвали рожь в стогу, а барина в гробу.

Сколько рабов, столько врагов.

Барин за барина, мужик за мужика.

Такие пословицы кое-кому не нравились. От этих «кое-кого» зависело слишком многое. При Николае I сборник Даля не увидел света. Автора обвинили в «развращении нравов». Еще увидим, как пытались загубить тридцать пять лет Далевой работы, как не пускали сборник к читателю. Восемь лет лежала книга под спудом. Даль просил разрешения издать ее в 1853 году, а получил на то дозволение уже после отмены крепостного права.

Перейти на страницу:

Все книги серии Школьная библиотека (Детская литература)

Возмездие
Возмездие

Музыка Блока, родившаяся на рубеже двух эпох, вобрала в себя и приятие страшного мира с его мученьями и гибелью, и зачарованность странным миром, «закутанным в цветной туман». С нею явились неизбывная отзывчивость и небывалая ответственность поэта, восприимчивость к мировой боли, предвосхищение катастрофы, предчувствие неизбежного возмездия. Александр Блок — откровение для многих читательских поколений.«Самое удобное измерять наш символизм градусами поэзии Блока. Это живая ртуть, у него и тепло и холодно, а там всегда жарко. Блок развивался нормально — из мальчика, начитавшегося Соловьева и Фета, он стал русским романтиком, умудренным германскими и английскими братьями, и, наконец, русским поэтом, который осуществил заветную мечту Пушкина — в просвещении стать с веком наравне.Блоком мы измеряли прошлое, как землемер разграфляет тонкой сеткой на участки необозримые поля. Через Блока мы видели и Пушкина, и Гете, и Боратынского, и Новалиса, но в новом порядке, ибо все они предстали нам как притоки несущейся вдаль русской поэзии, единой и не оскудевающей в вечном движении.»Осип Мандельштам

Александр Александрович Блок , Александр Блок

Кино / Проза / Русская классическая проза / Прочее / Современная проза

Похожие книги